«Не бойтесь Соловков. Там Христос близко», — так отозвался о Соловках художник М. В. Нестеров по воспоминаниям Бориса Ширяева.
От ощущения ли, что находишься где-то на краю земли, или от иного хода времени — в июле можно читать книги ночью и не включать свет. От того ли, что причаливая к берегу, видишь монастырские стены XVI века, которые в 1854 году неудачно бомбили англичане. А после девятичасовой канонады, когда последнее ядро полетело к Преображенскому собору, удар приняла на себя Богородица — образ Пресвятой Богородицы «Знамение», к сожалению, утерянный.
Промысел Божий открывается в своем настоящем, истинном смысле. Кто-то приезжает «чудесным» образом — сколько историй, когда кто-то ехал в противоположную сторону, на юг, а оказался здесь, в бухте Благополучия. А кому-то и не суждено попасть сюда.
Не каждый чувствует себя здесь хорошо: на берегу Святого озера один молодой человек жаловался по телефону, что мама заставила его сюда приехать, обещая иначе лишить его денег, а ему так плохо. Часто присовокупляя к своей речи матерные слова, он ждал отбытия с острова.
«Монастырёк-то непростой, тяжелый», — часто приговаривала соседка по келье. Но никакой монастырь не может быть «простым». Присутствие Божие может почувствовать, наверное, каждый человек — и турист, приехавший любоваться природой Соловков, и паломник, приехавший поклониться святыням. Монастырь открывается не сразу — к концу второй недели желание уезжать исчезает.
Навигация для туристов и паломников начинается где-то в начале июня и заканчивается в конце сентября. Бывают штормы, связь пропадает, катера не ходят, самолеты не летают, и так может быть дня три. Зимой Белое море замерзает не полностью, поэтому единственный способ добраться до Соловков в это время — самолет, который тоже летает не всегда.
Так монастырь выглядел до революции. В советское время эти райские сады вырубили, заключенным негде было гулять. Рай превратился в ад.
О том, как монастырь существовал в советское время, лучше прочитать в книге Олега Волкова «Погружение во тьму». В 1927 году всем желающим заключенным была оказана милость — разрешили посетить Пасхальную службу. Больше такого не бывало. А в 1939 и временам лагеря пришел конец, тюрьму (уже не лагерь, а тюрьму) расформировали — на Секирной горе остались ямы для могил, которые они рыли себе сами.
Летом Соловки славятся своими закатами, никогда не повторяющимися. Под небом ходишь как под куполом. Небо не только над тобой: оно вокруг, оно всюду.
Святитель Филипп, или Федор Колычев, известный обличением деятельности Иоанна Грозного, был игуменом Соловецкого монастыря. Благодаря ему здесь всегда была чистая вода — именно он придумал систему озер и соединяющих их каналов — вода циркулирует и не загрязняется. Многие озера искусственные, например Святое. Он же устроил деревянный водопровод, который прослужил 400 лет, и если бы его не откопали примерно в 80е года XX века, наверное, прослужил бы еще столько же. До сих пор никто не может понять, как он был сделан. Наверное, в век технического прогресса эту загадку разгадать будет почти и невозможно.
По утрам поют чайки на разные голоса. Смешно дерутся за вкусные монастырские пирожки, которыми их щедро подкармливают.
Помимо чаек летом налетают комары: существует 23 вида соловецких комаров. Поэтому лучше с собой брать что-нибудь против аллергии.
Производств никаких нет, дома не ремонтировались, наверное, еще с советских времен. А некоторые и раньше. Жителей в Соловецком поселке около тысячи, есть школа. Поэтому, несмотря на все суровые условия климата, здесь — на краю земли — можно жить. Зерновые не растут, но картошка цвела в июле. Часто можно наблюдать за коровами, пасущимися у стен монастыря. Одна хотела забежать в монастырь, но трудницы отвели ее. Она же, как только они отошли, хитро на них посмотрела и ринулась обратно.
Филипповские садки, которые в дореволюционные времена иначе назывались прудом для свежей трески. Сейчас в таких целях уже не используются. Но в свое время этот пруд кормил и монахов, и паломников.
К Соловкам применима формула «все или ничего». Либо любовь с первого взгляда, либо невозможность там находиться. Полмиллиона убитых на такой маленький остров — непростительно много. Не все это выдерживают — чувствуют.
Одна женщина с трудом выпросила себе встречу с мужем — свидание в три дня. Его собирались расстрелять. Он, естественно, не должен был показать, что видятся они последний раз на земле. Ребеночек рос. И ведь расстреляли.
Таких историй много.
Сейчас, слава Богу, все иначе, но следы прошлого дают о себе знать.
Монастырь, словно корабль, проходит сквозь бури истории, сквозь житейские неурядицы. Соловецкая земля хранит память обо всех, чьей судьбы мы не знаем.
Память о Соловках остается в душе каждого, отзываясь вопросом: «Как целый мир может поменяться в глазах человека, побывавшего здесь?» На него отвечает вся природа Соловков и люди, живущие и жившие, но самый лучший ответ — песнопения, в которых весь полет души сквозь время и пространство необъятной земли.
