«Мужчина, у которого много женщин — Дон-Жуан, а женщина, у которой много мужчин — шлюха», — так до сих пор выглядит оценка полиамории в патриархальной культуре. С 60-х годов прошлого века моногамия, как стойкий оловянный солдатик, выдерживала и продолжает выдерживать любую критику антисистемщиков. Она является одной из важнейших основ пресловутых «скреп». Но хотя только малая группа людей подвергают сомнению априорность моногамии, чем дальше, тем больше общественные установки меняются, и люди более склонны думать, что человек сам волен выбирать, с кем ему или ей спать.
Пока лишь немногие хорошо понимают, что такое полиамория, поэтому кто-то её с порога отвергает, а кто-то, наоборот, полностью поддерживает. У полиамории, как и у моногамии, есть достоинства и недостатки. Однако, вне зависимости от того, «хороша» она или «плоха», с уверенностью можно сказать, что она очень своевременна и современна, потому что полиаморные отношения отражают ценности позднего капитализма, экономики знаний и стремления к всеобщему равенству.
Разбираемся откуда в нашей жизни появилась полиамория, как она связана с политической повесткой и неоязычеством, в чём плюсы и минусы немоногамных отношений, и существуют ли идеальные модели близости.
Что такое полиамория?
Современных определений полиамории великое множество. Чаще всего они сходятся в одном: в таких отношениях постоянно участвуют более двух согласных на то партнёров. Полиаморы верят в то, что для глубоких любовных отношений не обязательна эксклюзивность, а ревность можно контролировать. Полиамория не похожа на традиционное многожёнство, которое подразумевает насилие над женщинами — нарушение их права на образование, работу, свободу передвижения, — поэтому её также называют «этичной немоногамией».
Существует несколько типов полиамории:
Полиэксклюзивность — полиамория в рамках одной группы, такой как шведская семья, в которой запрещено заводить новые отношения;
Полиамория с «главным партнёром» (у каждого партнёра в паре может быть один или несколько менее важных партнёров) или без, когда все партнёры одного человека равны по важности;
Одиночная полиамория (solo polyamory, «sopo») — отношения людей, которые не строят крепких семейных связей, сегодня могут быть с одним партнёром, а завтра — с другим;
Анархия отношений подразумевает, что практикующий её человек не делает различий между романтическими, сексуальными, платоническими или семейными связями.
Могут выделять и другие типы, например «полиаморию кухонного стола». Особняком стоит категория открытых отношений, когда каждый в паре имеет право иметь сексуальные связи на стороне, но не романтические. Её иногда рассматривают как подтип полиамории, а иногда — нет, акцентируя важность интимности в противовес сексу. В научной литературе во многих исследованиях открытые отношения рассматриваются наряду с другими формами полиамории, и мы последуем их примеру.
Полиамория как политическое требование
Понятие «полиамория» в англоязычной литературе стало широко использоваться с 90-х годов прошлого века, хотя явление существовало и раньше. Если взглянуть на него через оптику колониализма, то окажется, что на многих территориях европейские колонизаторы навязывали местному населению патриархальную моногамию, в то время как последнее практиковало множество форм консенсуальной немоногамии.
Сам термин «полиамория» был предложен в 1990-м году в неоязыческом журнале «Зелёное яйцо» (Green Egg) женщиной по имени Утренняя слава Зелл-Воронье сердце (Morning Glory Zell-Ravenheart). Такое происхождение может показаться странным, ведь сегодняшние мейнстримные полиаморы никакого отношения не имеют к религии, но если посмотреть на историю феномена, этот момент прояснится. Полиамория восходит к 1960-м годам, когда произошла сексуальная революция и появились разнообразные движения — и LGBTQ+, и хиппи, и даже неоязычество. Их участники — выходцы из протестной молодёжи, которая критиковала частную собственность, классическую семью, экологическую безответственность государств, патриархат и капитализм. Часто идентичности участников движения были комплексными: кто-то мог быть и хиппи, и антикапиталистом, а кто-то — и язычником, и полиамором. Но их объединяла практика сожительства в коммунах, через которую они в том числе пытались переопределить, что такое семья.
Многие из зародившихся тогда движений выкристаллизовались в самостоятельные субкультуры, некоторые — со своими политическими требованиями. Полиамория мыслилась как протест против закоснелой нуклеарной семьи и могла бы вырасти в целое направление социальной мысли. Но она не пошла по стопам других движений, её приверженцы отклонились от своих первоначальных целей, а повестка против моногамии, которая звучала из уст контркультурщиков в 1960-х и 1970-х, потеряла политическую составляющую. Но вполне возможно, её революционный потенциал — а полиаморию рассматривали как способ избавиться от подводных камней моногамии — сохраняется до сих пор.
В 2010-х до России добралось движение «секс-просвета», появилось приложение для поиска сексуальных партнёров Pure, стала распространена «секс-положительная» (sex-positive) идентичность, подразумевающая такое отношение к человеческой сексуальности, в рамках которого все сексуальные действия по обоюдному согласию, а не только секс в браке, считаются фундаментально здоровыми. Немного погодя сформировались телеграм-чаты людей, ассоциирующих себя с полиаморией. Сейчас даже несмотря на недружественную политическую атмосферу, это движение набирает обороты. Многие с энтузиазмом принимают новые освобождающие практики, но не отдают себе отчёт, что любая модель отношений — неидеальна, и что у полиамории, как и у моногамии, есть ряд минусов и ограничений. На Западе уже столкнулись с этим и рефлексируют над ограничениями полиамории в научной литературе и публицистике, осмысляя этику, доступность и границы этой формы взаимоотношений.
Этичность в теории, но не всегда на практике
Этика для полиаморов — важная часть мировоззрения. Всё должно быть по обоюдному согласию: без насилия, с максимальной открытостью, с проговариванием всех «острых углов». Среди базовых этических принципов — честность, открытость, ориентированные на партнера методы общения и готовность к постоянным переговорам.
На практике не всегда получается соответствовать этическому идеалу из-за неравенства позиций, ведь у одного из партнёров может оказаться больше привилегий и возможностей в жизни. Например, бывает так, что кто-то из партнёров боится потерять отношения сильнее, чем второй, и последний, пользуясь этим, подталкивает первого принять формат полиамории вопреки желанию.
Также иногда в «развитых» странах под полиаморию мимикрирует банальное многоженство с угнетением женщин. Например, в одноимённом американском реалити-шоу была показана семья, в которой «главой» был стереотипный мужчина, а две его возлюбленные занимались всей работой по дому. Вполне возможно, что участники шоу были согласны на такие условия, но, может быть, причины этого согласия укоренены в консервативных установках.
Как стать хорошим полиамором?
Популярная литература о полиамории обычно придерживается подхода «самопомощи». Первая из книг на эту тему, «Этика блядства» (Ethical Slut) авторства Досси Истон и Кэтрин Лист, была издана в 1997-м году и переведена на русский в 2006-м. Вслед за ней вышло (и продолжает выходить) множество дополняющих и уточняющих книг, например «Больше чем два» (More than two) Рикерта и Во. Эти книги, помимо изложения основных этических принципов, рассказывают о навыках, которые нужны для беспроблемного поддержания таких отношений сразу с несколькими партнёрами, например о навыке выстраивания личных границ, о том, как правильно влюбляться, и как выходить из конфликтных ситуаций.
Больше всего такая литература похожа на справочник по когнитивно-поведенческой терапии, в котором предложены способы справиться с негативными эмоциями. Обычно эти книги написаны от первого лица, а их авторы говорят про собственный опыт. Их посыл сводится к тому, что читателю, желающему изменить свои отношения, нужно усердно работать над собой. Чтобы быть хорошим полиамором, согласно книгам, нужно узнавать себя со всех сторон, учиться расставлять границы, уметь словами выражать свои потребности.
Чтобы вы и ваши партнеры могли развиваться и быть счастливыми, необходимы навыки, которые требуют сознательного подхода и регулярной практики.
— из «Этики блядства»
Самопознание является ключевым аспектом для построения полиаморных отношений. Исследовательница Джин Харитаворн и коллеги так пересказывают посыл подобных книг:
Вооружённые методами самопознания и самоосознания, читатели [таких книг] смогут понять, какой эффект на них наложила принудительная [консервативная] социализация, и преодолеть экономику недостачи, которая сформировала их психику.
Под «экономикой недостачи» авторка имеет в виду, что многие из нас, а также наши родители, росли в мире нехватки всего: одежды, еды, денег. Любовь также во многих случаях была ограниченным ресурсом — у людей не было сил и времени, чтобы делиться ею с несколькими людьми.
В чём подвох?
У книг-справочников по полиамории есть одно слабое место: их авторы убеждены, что знают, что такое хорошо, и что такое плохо. Они предполагают, что «поли-отношения» — это более развитая форма отношений, и люди, вовлекающиеся в них, личностно и морально более прогрессивны, чем сторонники моногамии. Согласно их мнению, чтобы поддерживать сложную сеть долгосрочных отношений, нужно обладать высокими коммуникативными навыками, быть терпеливыми, надёжными, ответственными. Например, Дмитрий Исаев, кандидат медицинских наук, психиатр и сексолог, рассказывает:
Чтобы не ощущать боль, а ощущать позитивные эмоции, требуется зрелость. Общество еще не дозрело до полного понимания и осмысления, что же такое полиаморные отношения. Полиамория разрушает рамки и правила, которые в значительной степени устарели. Главным оказывается содержание, поэтому структура уходит на второй план.
Но совершенно не факт, что моногамия устарела — она трансформировалась и вполне успешно вписалась в современность. Более того, для полиамории структура не менее важна, чем для моногамии. К слову, полиаморная аргументация очень напоминает моногамную: обе модели демонстрируются как правильное и зрелое решение для взрослых людей. И здесь, и там «на нашей стороне зрелые и умудрённые, а на чужой стороне — неопытные и неправильные». В итоге получается крайность, отвергающая другие способы существования в отношениях.
Более того, «самоучители» по полиамории, как правило, выстраивают свои аргументы в неолиберальном ключе. Они игнорируют различия между социальными классами, предполагая, что все люди обладают одинаковым набором возможностей. Они объясняют успех и неуспех сугубо личностными качествами и стараниями человека. Если же человек не может или не хочет переходить на полиаморию, значит он слабак или дурак, и стоит морально ниже тех, кто преуспел.
Представьте себе рабочего, приехавшего в Москву из среднеазиатского кишлака. Сможет ли он практиковать полиаморию? Наверно, нет: у него, скорее всего, не будет достаточной начитанности и образования, чтобы подвергнуть деконструкции институт семьи. Да и нужно ли это ему, если семья для него — ресурс? Предположим, что наш рабочий сам додумался до «этичной немоногамии» и захотел её практиковать. Стать полиамором ему помешает воз и маленькая тележка препятствий. Например, его социальное окружение не поймёт и не примет такого решения. «Ой, да подумаешь, окружение», — скажет кто-то из читателей, но чтобы так сказать, нужно иметь высокую степень независимости от семьи. Такое бывает нечасто среди трудовых мигрантов, скорее уж семья примет обеих жён.
У описанного выше рабочего почти нет возможности стать полиамором, как и у других людей с неблагополучным прошлым или из бедных семей, не получивших образования, у людей с нестандартной психикой. В то же время, авторы самоучителей по полиамории и практикующие полиаморы преимущественно имеют достаток выше среднего, получили хорошее образование, относятся к представителям титульной нации, не квиры, гетеросексуалы и нейротипики… Иными словами, у них относительно много привилегий.
Напомним: авторы самоучителей и практикующие такие отношения товарищи наделяют полиаморию морально высоким статусом, и подразумевают, что те, кому структурные препятствия мешают стать полиамором, морально ниже, чем высокодуховные и психологически «прошаренные» практикующие. Учитывая, что первые — это условные элиты, а вторые — условные непривилегированные люди, такое наделение статусами со стороны полиаморов выглядит крайне неэтичным. Оно способствует сохранению дистанции между классами, и уж всяк не способствует инклюзивности сообщества полиаморов: когда сравнительно непривилегированные люди обращаются к книгам типа «полиамория для чайников», они там не находят примеров для подражания, всё написано чуждыми им словами.
Важно понимать, что речь идёт не только о книгах, но о системной проблеме, которая характерна и для публичных выступлений популяризаторов полиамории, и публикаций в медиа, и даже для того, как сами полиаморы себя осмысляют.
Таким образом, какой бы прогрессивной и этичной ни была повестка полиамории, мейнстримная литература по ней не совсем неэтична.
Корпоративная культура, свобода и экономика: для кого на самом деле сегодня полиамория?
Не все люди знают, что такое полиамория, и не у всех есть цель обрести такие отношения. Так ли нужна полиамория простым людям, если у них ограничены возможности?
Без сомнения, нужна хотя бы возможность выбирать, какую модель предпочесть. В любых социальных группах могут найтись люди, которых не устраивает врать, уходя к любовнице, или такие, кто хотел бы сохранить отношения, потому что они очень дороги, а не бросать партнёра после его измены. Люди в моногамной паре часто не могут удовлетворить все социальные и психологические потребности друг друга, а полиамория для этого разрешает иметь вторых, третьих и четвертых партнёров. Не навязывание, а просто доступность такого варианта отношений могла бы помочь некоторым повысить качество жизни. Например, иностранные рабочие иногда заводят в принимающей стране вторую семью, но продолжают спонсировать первую. Благодаря полиамории болезненного выбора между первой и второй семьёй можно было бы избежать. Кроме того, есть люди, которые реже, чем другие, могут рассчитывать на отношения, как то люди с психическими расстройствами, люди с ограниченными возможностями. Полиамория бы позволила им быть включёнными в экономику отношений, так как ограничения, которые накладывают на них их особенности, могли бы быть компенсированы другими партнерами партнёров таких людей.
Сторонники полиамории упоминают её освобождающий потенциал. Например, она поможет изменить наш способ мышления, преодолеть вложенную в наши головы с детства «модель нехватки» и перейти на «модель изобилия», так как количество возможных партнёров на любовном фронте не сокращается. Радикальная феминистка Клеманс Клементин в эссе «Против парности» («Against the couple form»), утверждает, что моногамия с её навязыванием гетеросексуальной парности — это инструмент маскулинного доминирования: в паре женщину часто рассматривают только как придаток мужчины. Поэтому, согласно таким убеждениям, парность — это инструмент угнетения.
Кроме того, близость часто рассматривается как работа: поддержание взаимопонимания необходимо, иначе брак или отношения не имеют смысла, поэтому на строительство и поддержание близких отношений уходит много энергии. Возникает интересное следствие: отношения начинают конкурировать за время и силы с фактической работой, особенно если она требует поддержания высокой квалификации (например, архитектор информационных систем, генный инженер, биоинформатик и т.д.). В таком случае перед работником встаёт выбор: потратить время на чтение профессиональных статей и повысить навыки, или поддержать отношение с партнёром и посмотреть вместе фильм. Кроме того, корпорациям выгодно, когда сотрудник много времени уделяет рабочим вопросам, поэтому они устраивают специальные тимбилдинг-мероприятия и продвигают корпоративную идентичность через «мерч».
Здесь в ход вступает полиамория: она предлагает нам в том числе и такие модели отношений, которые не требуют интенсивного совместного времяпрепровождения, какое подразумевает нуклеарная семья. Иными словами, полиамория обеспечивает людей доступом к близости, но делает это так, чтобы партнёры могли балансировать усилия на работе и по поддержанию отношений.
Брак потерял свою экономическую выгоду — раньше люди женились ради статуса, денег и привилегий, а не любви. Сейчас в браке люди ищут скорее близость и интимность, чем гарантии хорошего будущего, ведь стабильность в финансовом плане можно обрести на работе. Всё это говорит в пользу полиамории.
Вместо заключения
Каждой экономической формации соответствует определённая структура семьи. Когда экономика была по преимуществу аграрной, основной ячейкой общества была расширенная семья: отцы, дети и внуки, братья и сёстры жили под одной крышей. Так было удобнее — один человек поле не вспашет.
С индустриализацией люди стали переезжать в город. Работу на фабрике давали конкретному человеку, а не всей семье сразу; квартиры же были слишком маленькие и не умещали всех родственников. Жизнь в городе и работа на заводе способствовала установлению нуклеарной семьи («мама-папа-я») в качестве наиболее распространённой формы. Она сохраняется и сейчас, причём не последним аспектом в создании семьи является слияние капиталов: долгосрочные отношения часто рассматривают как взаимную инвестицию.
Но условия жизни меняются. Из-за интернета и социальных сетей у нас перед глазами гораздо больше знакомых семейных пар, и на их примере всё чаще видно, что человек — очень хрупкое создание, и в любой момент союз может развалиться. В мире индивидуализма ответственность за собственное благополучие всё чаще становится принято возлагать на себя. И в отличие от прошлых столетий, выживать одному сейчас иногда даже легче, чем вдвоём. Поэтому полиаморные союзы, из-за большей автонимии партнёров, могут быть более стабильными, чем моногамные.
Иллюстрации: Ксения Charcoale
