То, что нас не убивает, делает сильнее? Этот афоризм работает далеко не всегда. Трудные времена порой не закаляют, а толкают к крайностям. Эпоха великой депрессии способствовала росту фашистских настроений, а после 11 сентября мусульман чаще дискриминировали из-за того, что граждане США связывали ислам с поощрением насилия. При этом, радикальные взгляды усилились даже в демократических обществах. Страх и нестабильность побуждают некоторых верить в заговоры и тяготеть к крайним позициям. Как и почему это происходит, помогает понять современная наука.
В течение жизни мы сталкиваемся с различными концепциями и идеями: одни — новы и неожиданны, другие — знакомы и повторяются. Идеи — часть нашего мировоззрения. Что же должно произойти, чтобы человек всерьёз поменял свои взгляды и увлекся идеями, которые раньше были ему чужды?
Учёные утверждают, что дело в выгоде. Человек меняет свои убеждения не только из-за появления фактов, способных переубедить, но и тогда, когда полезность нового взгляда превышает полезность старого. Этот фактор может включать как внутренние ощущения, так и внешние последствия (одобрение окружения, социальные или материальные выгоды).
Если новая информация вызывает дискомфорт или угрожает важным связям, человек, скорее всего, сохранит прежнее мнение. Но когда обстоятельства делают новые убеждения более выгодными, вероятность их принятия резко возрастает. А среда и обстоятельства порой становятся решающим фактором в том, что подталкивает человека к радикальным или маргинальным взглядам.
Исследования говорят: ошибочно считать, что человек, имеющий одно конспирологическое убеждение, склонен придерживаться псевдонаучного мышления и в других сферах.
То есть даже при умеренности во взглядах, всегда существует шанс, что человек примет отдельное сомнительное утверждение за истину. И к безобидным заблуждениям, и к опасным экстремистским идеям люди приходят под воздействиям очень разных причин.
Четкого портрета экстремиста или террориста не существует. Это люди разных идей, возрастов и национальностей.
На радикализм 19-летнего Джохара Царнаева, виновного во взрывах на Бостонском марафоне в 2013 году, повлиял его старший брат. На 29-летнего террориста Эрика Р. Рудольфа произвело впечатление посещение расистской псевдохристианской секты в Миссури. Теодор Качинский рассылал взрывные устройства с 43 до 53 лет, чему способствовали его ненависть к технологиям и самостоятельная изоляция в доме без водопровода и электричества.
Также есть противоречивые данные о его психических отклонениях. Но многочисленные исследования говорят, что это не является ключевым фактором, способствующим террористическим актам. Распространенность психических заболеваний среди террористов не отличается от средней в обществе.
Не все приверженцы маргинальных идей и примкнувшие к радикальным сообществам, сделали это под влиянием переломных исторических моментов. Однако на часть людей это влияние было оказано. С чем же связано то, что радикализующие факторы усиливаются во времена кризисов?
Конспирологическая защита
В 1994 году в Нью-Джерси профессор Ратгерского университета Тед Герцель спросил у 348 человек, какие из 10 популярных тогда теорий заговора они считают верными. Также он узнал, насколько они доверяют близким, властям и спросил, как у них обстоят дела с работой.
Выяснилось, что люди с трудностями в работе, которые верили в теории заговора, куда меньше доверяли окружающим. Напротив, стабильная работа и доверие к власти и обществу снижали склонность к конспирологическому мышлению.
Известно, что во время экономической нестабильности люди чувствуют, что система как бы настроена против них, и их доверие к правительству и другим институтам снижается. Кроме того, исследования показывают, что теории заговора особенно легко укореняются там, где растёт тревожность и усиливаются негативные эмоции — особенно в периоды общественной паники.
Часто вера в теории заговора связана с поддержкой «своих» и стремлением защититься от того, что люди считают внешней угрозой. Если человек не чувствует контроль над ситуацией, он с большей охотой начнет мыслить конспирологически. Когда веры государству нет, такое мышление позволяет объяснить, что происходит.
Ученые утверждают, что теории заговора при кажущейся простоте, на деле, сложно и очень подробно объясняют события. Чем более продуманными их видит человек, тем больше им доверяет. Это необычно в сравнении с другими данными, которые говорят, что люди предпочитают в основном простые объяснения.
Несмотря на то, что конспирологическое мышление может на время дать чувство контроля и облегчения, учёные наблюдают, что в конечном счёте оно способно усилить тревожность. Это, в свою очередь, подталкивает человека искать новые заговоры — и так формируется замкнутый круг.
Также из исследований видно, как экономические и другие кризисы увеличивает рост популистов в политике. Манипуляции, к которым они прибегают, нередко несут в себе конспирологические теории.
В результате складывается закономерный цикл: кризисы усиливают недоверие, тревожность и популистские настроения — всё это питает теории заговора. Те, в свою очередь, не только подпитываются насилием и его пропагандой, но и сами становятся его источником.
Учёные объясняют, что конспирология предоставляет людям нарративы, которые подпитывают радикальные взгляды. Например, чем сильнее убеждения человека в теориях заговора, тем выше вероятность того, что он поддержит политическое насилие.
Комфорт радикального
Кризисы приносят потери. Но в стрессе человек может переоценивать свое положение и видеть его в худшем свете, чем есть на самом деле. А главное — полагать, что будет еще хуже. Ученые называют это катастрофическим мышлением.
Такой страх перед бедой может усиливать радикальные взгляды. Но вместо всплеска активности он чаще приносит парализующее ощущение безнадёжности.
Тревожась, люди пытаются найти ответы и «приручить» хаос. Психологически это связано с потребностью в когнитивной завершенности — стремлением получить четкое объяснение, покончить с неопределенностью и двусмысленностью.
В такие периоды группам с противоположными взглядами становится сложнее воспринимать друг друга как оппонентов, а не как противников. Эмоции переполняют и чёткое объяснение порой находится у тех, кто предлагает радикальный взгляд. Учёные находят прямую связь между потребностью в когнитивной завершенности и поддержкой радикальных взглядов.
Когда умеренные позиции призывают взвешенно смотреть на вещи, радикальные спикеры дают быстрые ответы. Всё это вносит вклад в политическую поляризацию, когда всё меньше людей разных позиций готовы находить общее.
Социальный психолог Дэниел А. Юдкин в The NYT описывает, как поляризация мешает американцам понимать друг друга: «Консерваторы смотрят на внимание либералов к самовыражению, а видят потакание своим слабостям, либералы смотрят на внимание консерваторов к личной ответственности, а видят шовинизм и виктимблейминг».
Будучи слишком пристрастным никто не пытается услышать друг друга, заранее навесив ярлыки на политического оппонента. Когда кризис затрагивает человека лично, политика оказывается чем-то большим.
Политолог Лилиана Мейсон, соавтор книги «Радикальная американская партийность» так это объясняет Vox:
Мы не просто думаем, что моя партия побеждает или моя партия проигрывает, мы думаем: «Если моя партия побеждает, то моя расовая группа побеждает, и моя религиозная группа побеждает».
В итоге, понять чужие радикализованные взгляды не остается шанса, а симпатия к уже принятым тобою крайним идеям усиливается. В 2023 году в Гарварде выяснили:
Людям приятнее слушать не просто единомышленников, а тех, чьи взгляды еще радикальнее их собственных. И консерваторы, и либералы чаще интересовались мнениями более крайних представителей своей партии.
Исследователи полагают, что респонденты могут считать такие взгляды полезными: радикальный собеседник предлагает свежие, убедительные аргументы для будущих споров. Кроме того, такие люди кажутся более умными: «У них есть мнения по целому ряду вопросов, которые более последовательно соответствуют одной политической идеологии».
Известно, что самые яркие позиции внутри одной партии склонны ошибочно восприниматься её членами как усредненные. Многие недооценивают свою радикальность и думают, что тот человек, который говорит более одиозные вещи, лучше их представляет.
Во времена бессилия и безнадежности крайние идеи приходят на помощь, успокаивают и предлагают может быть суровое, но решение. Люди примыкают к движениям, которые ставят под сомнение существующий порядок — в надежде, что кто-то выразит их интересы и станет «одним из них».
Найти своих и озлобиться
В периоды социальных потрясений возникают новые поляризующие темы: Поддерживаете ли вы референдум, протесты, войну? Какая-то позиция у вас должна быть? Появляется давление. Жить в стороне от социальной и политической дискуссии становится сложнее.
Возникшие темы рождают новые сообщества. Люди объединяются по своему отношению к текущим событиям. Теперь для них это — важная часть их идентичности.
Некоторые оказываются в эхо-камерах — так называют явление, когда люди попадают в информационные пузыри, где вновь и вновь сталкиваются с мнениями и фактами, которые уже соответствуют их взглядам.
В цифровую эпоху алгоритмы социальных сетей и новостных платформ преумножают этот эффект, подбирая контент на основе предыдущих предпочтений пользователя. Например, если человек регулярно лайкает посты либертарианцев, платформа будет предлагать ему все больше постов с аналогичной позицией. Учёные считают, что СМИ преувеличивают это влияние, но в определенном контексте оно играет роль.
Внутри таких «пузырей» люди общаются с единомышленниками. Альтернативные точки зрения либо не возникают, либо встречают сильное сопротивление. Умеренные позиции вытесняются более крайними, так как участники эхо-камеры соревнуются в большей приверженности принятым в группе взглядам. В худшем случае человек начинает воспринимать точку зрения своего сообщества как исключительно верную, а другую — как вредную и ошибочную.
Внутри эхо-камер людям ещё проще считать свои взгляды правильными, а окружающих — жертвами заблуждений и чужих манипуляций.
В спокойные времена можно поспорить с соседом, который голосует не так, как вы. Но в периоды тревоги возникает ощущение, что с ним уже невозможно говорить — будто он утратил разум. К тому же появляется соблазн считать его ответственным за действия тех, кого он поддерживает.
Ученые объясняют: в трудные периоды легче впасть в уныние, а затем — найти удобного «козла отпущения», сделав его во всём виноватым. При этом непосредственно к проблеме человек может быть и непричастен.
Это явление живет в эпоху любых потрясений: как во время революций, так и во время климатических катастроф. Впрочем, существует и обратная тенденция: иногда столкновение с природным бедствием может развивать в людях солидарность и взаимопомощь.
Профилактика крайних взглядов
Если воспринимать убеждения не просто как мнения, а как борьбу за судьбу мира и противостояние злу, радикальные решения начинают казаться единственно правильными — ведь хуже уже некуда.
Радикальная позиция способна дать психологический комфорт, ощущение контроля над ситуацией, прочные социальные связи и идею, что если навести порядок «жесткой рукой», то всем нам станет жить лучше, комфортнее и безопаснее.
Авторы книги «Разделенные демократии» рассказывали, что во время изучения поляризации в разных странах ожидали найти глубоко укоренившиеся различия между противоборствующими сторонами. И были удивлены, обнаружив, как иногда незначительны эти различия.
Оппонентов порой не разделяет ни идеология, ни национальность, ни религия, потенциал разногласий существует даже для обществ, которые выглядят относительно однородными.
Политолог Лилиана Мейсон считает, что за последние годы в американской политике нарушились нормы приемлемого поведения: «Идея, что мы можем использовать расистский и женоненавистнический язык против наших сограждан, идея, что мы можем лгать и не быть за это наказанными».
Мейсон призывает не закрывать глаза на ненормальное: «Чтобы люди вокруг вас сказали вам прекратить, когда вы нарушаете норму». И помнить, что все наши группы — часть одного большого общества.
По данным исследований, избежать эхо-камер легче, если вы соблюдаете «разнообразную медиа-диету», и намеренно стремитесь узнать мнение тех, с кем вы не согласны. А примкнуть к экстремистской идеологии будет сложно, если у человека высокий уровень интеллектуальной скромности — так называют осознанное признание ограниченности собственных знаний, готовность учитывать альтернативные точки зрения и открытость к пересмотру своих убеждений при наличии новых, убедительных аргументов.
Научный журналист Vox Брайан Резник пишет, что путь к ней лежит через следующие шаги:
Нужно признать, что наши умы не так точны, как нам хотелось бы, и можем не замечать собственное невежество.
Стоит помнить: признание собственной ошибки не влечёт за собой наказания. Гораздо важнее — иметь смелость признать её и жить в обществе, где такая открытость поддерживается и поощряется.
Интеллектуальная скромность не защищает от всех ошибок, поэтому стоит обдуманно выбирать убеждения.
Научный сотрудник Оксфорда Нил Леви, автор книги «Плохие убеждения: почему они случаются с хорошими людьми», считает, что распространенность заблуждений не искоренить ни развитием критического мышления (результат будет небольшим и кратковременным), ни большей распространенностью образования.
Леви ссылается на интересное наблюдение: более образованные республиканцы с меньшей вероятностью примут научный взгляд на изменение климата, чем менее образованные. Возможно, дело в том, что полученные в университете навыки позволяют им эффективнее защищать даже недоказанные убеждения.
Проблему заблуждений профессор считает обусловленной «эпистемическим загрязнением» — это состояние нашей информационной среды, которое мешает нам формировать достоверные убеждения.
В отличие от экологического загрязнения, оно действует незаметно, но его последствия — от антипрививочных настроений до политической поляризации — имеют значительный эффект.
По мнению Леви, его основные причины:
Активное доверие обилию намеренных или случайных фейков в соцсетях, если они активно распространяется алгоритмами и поддерживается другими пользователями.
Отодвинутые на второй план надежные источники информации: когда человек читает даже не новость, а ее пересказ от блогера.
Популизм и склонность к упрощению в ситуациях, когда правда может быть сложнее. Например, эмоционально заряженные истории или чёрно-белое мышление.
Леви считает, что решать проблему нужно через восстановление доверия к науке, научным учреждениям и качественным СМИ: «Хотя мы не можем реалистично надеяться на устранение этих практик [распространения ложной информации], мы можем и должны предпринять шаги к их сокращению».
