Про одного человека слышал фразу: когда он родился, его отец долго швырял кирпичи в аиста… Когда свет увидел наш герой, его отец, Домиций, в ответ на поздравления друзей молвил: «У меня и моей Агриппины ничто не может родиться, кроме ужаса и горя для человечества»… Хорошенький зачин — глядишь, ребёнок и впрямь вымахает монстром… Что нужно для этого сделать ещё, мы вас сегодня научим.
Это абсолютно реально. Главное, верить в свои силы — и всё получится. Как получилось это — по воле рока ли, слабости, нежелания видеть леса за деревьями — у тех, кто взрастил и выкормил Нерона, великого и ужасного правителя древнего Рима.
Для начала научитесь видеть в ребёнке не сына, а воплощение своих честолюбивых целей, как делала это мать Нерона Агриппина, римская патрицианка. После смерти своего мужа Домиция (Нерону было в то время три года) она призадумалась над смыслом жизни и поняла: ради славы и власти можно прыгнуть выше головы. Новым избранником её стал сам римский император Клавдий — её мало смущало то, что он был старше её на тридцать лет и приходился ей родным дядюшкой. Агриппина была уверена, что долго Клавдий на свете не заживётся, а управлять страной она и сын смогут гораздо лучше…
Но у Клавдия был сын от предыдущего брака — Британник, прямой наследник престола. Кроме того, римский закон не разрешал женщинам занимать государственные места… Не беда! Нужно только уговорить Клавдия выдать свою дочь Октавию за Нерона, и тогда он, как зять Клавдия, станет ещё одним законным наследником престола. Клавдий не устоял перед чарами и уговорами жены…
Вот теперь можно заняться и подбором яда, только такого, чтобы он не изменил вкус обожаемых яств Клавдия. Чего тебе, любимый? Винноягодника под соусом? Сирийских слив? Жареных улиток с орехами?..
Не успел дух бедного Клавдия отлететь, а хитроумная мегера уже мчалась в спальню Британика: «Бедный, любимый мой, как ты похож на своего отца! — со слезами восклицала она, обнимая и удерживая его, чтобы он не мог выбежать из комнаты. — О, горе, горе мне! Кто принесёт теперь утешение?» Услышав же, что сенат и преторианская гвардия провозгласили новым властелином Нерона, она отпихнула пасынка прочь, и торжеству её не было предела.
Следующее правило для воспитания деспота: сделайте человека заложником власти, используйте его, как своё слепое орудие. Именно этим занимались наставники Нерона стоический философ Сенека и начальник преторианцев Бурр. В юном Нероне, по свидетельствам его жизнеописателей Тацита и Светония, были любознательность и живой ум. Мать запретила ему заниматься философией — мол, для будущего правителя все эти размышления сплошная помеха, а Сенека отклонил от изучения древних ораторов, чтобы юноша дольше сохранил восторг перед своим наставником. Ловкий придворный и искусный актёр, Сенека сумел своими красноречивыми фразами о добродетели, об единстве противоположностей, о достижении гармонии на фоне страданий и крови произвести на Нерона сильное впечатление. Гораздо более сильное, чем мог предположить…
Сенека сам писал тронные речи подопечному. Первая речь, произнесённая Нероном в день провозглашения, была радостно встречена народом: в ней новоиспечённый властелин скромно отказывался от звания «отца отечества», говорил, что располагает лучшими примерами управления страной, не несёт раздора, не терпит продажности, отменяет большие подати, отзывает из провинций войска, раздаёт каждому по 400 сестерциев... Страна, доведённая почти до краха непрерывными войнами, произволом предыдущих правителей, взяточничеством и кумовством, рукоплескала новому правителю.
Бурр и Сенека, которые желали власти через Нерона, стали устранять опасных конкурентов, потакая порокам императора. Жена Октавия не имеет на властителя никакого влияния — так пусть его фаворитка Актея, прекрасная плебейка, будет на их стороне! Юноша уделял нимфе достаточно внимания, мечтал вступить с ней в законный брак и даже подкупил часть сенаторов, чтобы они утверждали, будто Актея происходит из царского рода. Всё это начало раздражать мать Нерона. Помимо этого, до неё стали доходить чудовищные слухи о блуде сына: якобы тот в звериной шкуре выскакивает из клетки, набрасывается на привязанных к столбам голых мужчин и женщин, потом, насытив дикую похоть, сам отдаётся вольноотпущеннику Дорифору, крича и вопя, как насилуемая девушка, а Дорифора объявляет при этом своим мужем…
«Теряешь голову, а ведь Британик не дремлет, скоро он уже будет совершеннолетним и сможет претендовать на престол!» — сказала ему Агриппина, чтобы отрезвить сына и вернуть к делам насущным. Ерунда какая, сопляк Британик, такие проблемы решаются легко — вот через несколько дней за обедом он вдруг падает со стула и уже не поднимается, а Нерон через стол глядит на это с усмешкой. Не сама ли ты, мама, таким же образом расправилась с отчимом? Яблочко от яблоньки…
Скоро на место страсти Нерона заступает прекрасная Поппея — внучка знаменитого консула Сабина. Она замужем за всадником Руфрием. Ничего, разведём, а потом выдадим за своего друга Отона. Теперь можно тайно посещать Поппею. Правда, красавица хочет быть не просто любовницей — она жаждет власти. Да и Отон настаивает на правах супруга — а ведь если Поппея уступит ему, то Нерон не будет сдерживать своего гнева…
А тут и Агриппина узнаёт о новом увлечении сына. Как отвлечь его от посторонних блудней теперь? Может быть, предложить Нерону в качестве любовницы… себя? Раз уж сын когда-то изнасиловал деву Рубрию, самую целомудренную из всех римлянок, верховную жрицу богини Весты, давшую обет непорочности, то вряд ли ему будет сложно лечь с собственной матерью… Она стала появляться на приёмах и оживлённых пирах, и однажды, разгорячённый вином, Нерон оставил Агриппину у себя. Их стали возить вместе на носилках. Римляне, которых, казалось, ничем уже нельзя было изумить, в ужасе отворачивались.
…Откуда это безудержное сладострастие, животный садизм и безумные оргии? Из ещё одного правила воспитания деспота: его никто не должен по-настоящему любить. Ни хищница-мать, ни холоднокровные учителя, ни соратники, ни случайные женщины. Ни в ком не должен он видеть истинного сочувствия и внимания — только тогда поиск любви выродится в нём в безумие плотской страсти, неуёмную жажду физического обладания. Он никогда не поверит в целомудрие — а Нерон был глубоко убеждён, что нет на свете человека хоть в чём-нибудь чистого, что люди ловко таят свои пороки — поэтому и прощал все грехи тому, кто признавался ему в малейшем разврате.
Меж тем, Поппея и не думала оставлять Нерона. Да и тот быстро пресытился матерью в качестве любовницы. «Она мешает и мне, и тебе, — говорила ему Поппея, — убей же её». Нерону было не привыкать к этому делу. Он объявил в Риме, что собирается принять участие в празднике в небольшом городке Байи. Примирился с матерью, расцеловал ей ручки, а во время праздника произнёс торжественную речь, славившую Агриппину, при этом прослезился, ибо не сомневался, что видит её в последний раз. Во время ночной прогулки на специально выстроенном корабле утомлённая Агриппина удалилась в свою каюту. Потолок каюты был специально сделан из свинца и должен был, обрушившись на уснувшую императрицу, пробить днище корабля. Лишь благодаря высоким стенкам ложа он чудом удержался при падении и не причинил Агриппине никакого вреда. На палубе завязалась борьба между заговорщиками и теми, кто не был посвящен в план Нерона. Агриппина и её служанка прыгнули в воду.
Пришлось Нерону махнуть рукой на тонкости и подослать к матери обычных убийц. Два десятка воинов окружили виллу Агриппины. В ту же ночь её похоронили. Наутро Нерон произнёс перед народом речь, где сказал, что мать покушалась на его жизнь, поэтому её смерть будет благом для государства. Завидная логика. Текст писал, как всегда, Сенека… Однако, это и ему не помогло. Вскоре заботливый ученик отправил его в ссылку, а потом прислал приказ покончить с собой, что тот старательно исполнил. Заболевшему же простудой Бурру Нерон через некоторое время отправил яд вместо лекарства…
Уффф, наконец-то свобода, ни родителей, ни учителей, ни опекунов… Можно вволю предаться пороку и разврату. Жена Октавия надоела, под предлогом бесплодия сошлём её в глухую провинцию, а затем и ещё дальше, на остров Пандатерия, и там прикажем задушить в жарко натопленной терме, предварительно вскрыв ей вены. Впрочем, Поппея тоже вскоре будет убита им во время семейной ссоры. Утром Нерон, опомнившись, пожалеет о её смерти, прикажет оскопить белокурого мальчика Спора, облачит его в женские одежды и, назвав Поппеей, официально женится на нём. По Риму разнесётся шутка: человечество осталось бы счастливым, если бы у отца Нерона в своё время появилась такая же супруга.
Своего пасынка — сына Поппеи — Нерон прикажет утопить за то, что малыш, играя, неосторожно назовёт себя полководцем и императором…
А тут появится и новое развлечение — странные, весёлые люди, говорящие, что видели Бога, видели, как он умер, а потом воскрес. Никто не мог похвастать в большей жестокости по отношению к христианам, чем Нерон. Львы на его аренах никогда не оставались голодными, а в садах его было светло по ночам от живых факелов — христиан распинали на крестах и поджигали для освещения.
Впрочем, расправляться с любыми жертвами чужими руками Нерону иногда надоедало, и, надев маску, он ходил по Риму обычным прохожим, грабил и забивал до смерти случайных встречных.
При этом правитель не был лишён чувства прекрасного. В нём воспитали любовь к театру и музыке, искусствам вообще — сделали прививку эстетикой, забыв при этом об этике. Иногда казалось, что саму жизнь Нерон воспринимает, как театральное действо, где можно запросто убить, уничтожить, заняться развратом — всё как бы понарошку, как бы в маске, как бы играя роль. Хотите усовершенствовать вашего деспота? Сделайте так, чтобы человек не различал жизни и искусства так же, как добра и зла, чтобы плакал над красивой песней и мог без тени сомнения убить кажущегося неприглядным ближнего. И тогда он построит свой театр, приказав сенаторам стать актёрами, а знатным матронам исполнять роли шлюх. Сам будет выступать певцом и музыкантом, и Боже упаси, если кто-нибудь выйдет из театра во время пения властелина — роженицы разрешались прямо в театре, многие перелезали через стены, не в силах больше слушать, или притворялись мёртвыми, чтобы их вынесли. В Неаполе во время выступления Нерона случилось землетрясение — разбежались все, он один остался на сцене, упоённо продолжая петь.
Однако самое прекрасное и величественное, на его взгляд, зрелище император решил уготовить для самого себя. В ответ на чьи-то слова: «Когда я умру, пускай земля горит огнем!», он сказал, подумав: «Нет, пока живу!». Нерон поджег Рим просто для того, чтобы с высокого места — с Меценатовой башни — полюбоваться страшной красотой пылающего города, декламируя стихи о гибели Трои. Шесть дней пылал полис, обезумевшие люди искали убежища в склепах, горели дворцы вельмож и хижины бедняков, старинные дома и памятники… Вину за поджог Нерон возложил на «взбунтовавшихся сектантов» христиан. Недаром позже много писали о том, что 666 — это числовая запись оборота «Нерон — кесарь».
Разор Рима не помешал воплощать Нерону безумные по дороговизне проекты: он строил себе «золотой дом», хотел довести море до Рима, возвести крытую купальню длиной в десятки километров – с каналами, рощами, стадами пасущихся овец… Чтобы добыть денег, Нерон делал принудительные займы, портил монету, разграблял храмовые сокровища, похищал золотые статуи, задерживал солдатское жалованье, поощрял взяточничество и даже грабеж магистратов…
Долго это продолжаться не могло. Один из римских полководцев в Галлии поднял мятеж, и тут же, как по сигналу, к нему примкнули преторианцы. Нерон, поняв, что дело пахнет жареным, бежал из города и укрылся на вилле своего бывшего слуги. Услышав голоса всадников, посланных за ним, он возвёл очи долу и со скорбью процитировал «Илиаду»: «Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает!», затем вынул меч и вонзил себе в горло. Народ долго праздновал его смерть, даже чернь бегала по городу во фригийских колпаках. Труп сожгли на костре, прах закидали землёй без всяких почестей. Над могилой долго кружили стаи ворон. Так закончилась история величайшего тирана планеты.
Светоний писал: «Наглость, похоть, распущенность, жестокость его поначалу проявлялись постепенно и незаметно, словно юношеские увлечения, но уже тогда было ясно, что пороки эти — от природы, а не от возраста». Все окружавшие Нерона были уверены в его изначальной растленности, родовой обречённости на зло, и тем предопределили его судьбу. Вот он, десертный совет для успешного выхода деспота в жизнь: всегда верьте, что человек плох от самого появления на свет — генетически ли, от адамова греха, от сглаза повитухи… Воспитывая его, помните о том, какой он на самом деле мерзавец — и, уверяем вас, вы скоро получите персонального Нерона, а уж последний не замедлит вас отблагодарить.
