Братья и сёстры
Действующие лица:
Джохар (Джо) — 29 лет, программист из Москвы
Зухра — за 60 лет, вдова Мансура, родного дяди Джохара, бывшая учительница, ныне пенсионерка в Брюсселе
Марьям — 22 года, студентка, дочь Зухры, сестра Джохара
Франсуа — 25 лет, студент, парень Марьям
Саня — 26 лет, формально дизайнер, друг Джохара
Исмаил — за 50 лет, бывший актер, теперь полицейский в Брюсселе
Омар — бывший игиловец, теперь инвалид и безработный в Брюсселе
Тоня — бывшая студентка, теперь не совсем легальная эмигрантка
Действие происходит в июле 2018 года в Брюсселе и Москве
Сцена 1.
Аэропорт Брюсселя. С картонкой в руках в зоне прилета стоит Зухра. На картонке написано «Джохар». Появляется Джо, на плече у него рюкзак, в руке пакет из дьюти-фри. Он замечает свою тетю, подходит к ней. Долго обнимаются.
Джо. Я вас не узнал.
Зухра. (говорит с легким не карикатурным кавказским акцентом.) Сколько лет я тебя не видела!
Джо. Долго ждали?
Зухра. Джохар, как ты на своего деда похож! Встань в профиль.
Джохар встает напротив Зухры, та не может налюбоваться на Джохара.
Зухра. Льча! Льча!
Джо. Это что значит?
Зухра. Орел!
Джо. Тетя Зухра, я плохо понимаю по-ингушски. Извините.
Зухра. Бедный. Твоя сестра тоже вот. Ничего-ничего. (Пауза) Настоящий джигит! Видел бы тебя твой дед!
Джо. Погранцы тут конечно…
Зухра. А что они? Обижали?
Джо. Допрос учинили. Есть ли родственники, где буду жить. Даже в хостел позвонили.
Зухра. Это из-за теракта.
Джо. Какого?
Зухра. Ты забыл уже, здесь взрыв был.
Джо. Извините, пять секунд. (Вибрирует телефон, Джо принимает вызов) Да, привет. Нет, я не смогу. Не успею. Да, дело срочное. Нет, я не знаю. Может, через пару дней. Да, я все понимаю. Техзадание надо было не через жопу писать, чё написали, то и сделал. Отдай Ване, он допилит. (Сбрасывает вызов) Достали, заказчик один очень тупой попался.
Зухра. Ничего. Пойдем багаж возьмем.
Джо. Я с рюкзаком только.
Зухра. А чего так?
Джо. Вы же сами позвонили, сказали, что срочно.
Зухра. Хорошо, что приехал. Тут такое дело. Без твоей помощи никак! Ой никак!
Джо. Вы мне объясните, что случилось.
Зухра. По дороге все расскажу, я на машине. А что в пакете?
Джо. Сюрприз, потом узнаете.
Зухра. Какой же ты джигит! Льча!
Сцена 2.
Квартира Зухры. Марьям и Франсуа складывают диван-кровать.
Марьям. Ouvrez la fenêtre!
Франсуа. Мари! Parlez en russe! Говори по-русски! Je t'ai demandé.
Марьям. Франсуа, здес пахнет сексом. Открой окно!
Марьям и Франсуа говорят с сильным акцентом, постоянно делают ударения на последнем слоге даже в тех словах, где это и не нужно.
Франсуа. (повторяет). От-крой ок-но… (подходит к окну, открывает его).
С улицы раздаются призывы муэдзина.
Марьям. Закрой! Fermez le!
Франсуа. (резко закрывает.) Но… Pourquoi, Мари?
Марьям. С детства не могу терпеть все это!
Франсуа. Ааа…
Марьям. (Подходит к комоду, на котором стоит старый проигрыватель для пластинок, включает его. Начинает играть песня Джо Дассена «Salut») Мама так и не выбросила этот магнитофон. Это одна из тех вещей, которую они привезли сюда из лагеря беженцев. Когда мне было плохо, я его включала. Джо Дассен был любимым музыкантом папа. Он мог часами слушать одну песню.
Франсуа. Красивая песня… Почэму ти никогда нэ говорить со мной о лагерь?
Марьям. Я ничего не помню. И не хочу помнить!
Франсуа. Ааа…
Марьям. Жаль, тьебе все равно.
Франсуа. (подходит к Марьям, обнимает ее.) Нет.
Марьям. Ты заказал еду?
Франсуа. Да.
Марьям. По списку?
Франсуа. Да.
Марьям. Надеюсь, им понравится. (Запись заедает на куплете: «Il est parti très loin/Il s'est perdu, il est revenue». Марьям быстро подходит и отключает проигрыватель)
Франсуа. Как это по-русски?
Марьям. «Он уехаль далеко, блуждаль, потом вернулься». А ти знаешь, предки Джо Дассена были из России? Как и я. Я никогда не была на Кавказе.
Франсуа. Ми вместе можем поехать туда. Мы увидим то, што видели Толстой, Лермонтов…
Марьям. Я боюсь.
Франсуа. Ми будем вместе. Помнишь, ти говорила мне о тот сон?
Марьям. Ми были в горах?
Франсуа. Oui. Потом била лавин.
Марьям. И ми оказались под снегом.
Франсуа. Ужас. Это быль ужас?
Марьям. Кошмар. Не ужас.
Франсуа. Да. Кошмар. И там, под снегом я читал тебе «Демон» Лермонтов.
Марьям. За это я тьебя люблю!
Целуются.
Марьям. И все равно у меня плохое предчувствие.
Франсуа. Не понимаю.
Марьям. Я боюсь, что будет что-то плохое.
Франсуа достает из кармана небольшой портсигар, вынимает оттуда косяк, закуривает. Дает его Марьям, она также затягивается.
Франсуа. Et il n'y a pas de problèmes!
Марьям. Да, и нэт проблем…
Франсуа. Можно открыть окно. Я думаю. Звуков нет.
Марьям. Oui, allez.
Франсуа подходит и открывает окно. Продолжает курить, выдыхая дым на улицу.
Марьям. Ты ищешь апартамо?
Франсуа. Да, но очень экспенсив.
Марьям. Дорого?
Франсуа. Точно, это слово. До-ро-го.
Звонок в дверь.
Франсуа. C'est le livreur. Я открою!
Марьям. Хорошо, я отойду, меня тошнит.
Франсуа. Что? Тош-нит?
Марьям. Ничего!
Сцена 3.
Салон машины, видавшей виды малолитражки. За рулем Зухра. На переднем сиденье Джохар, периодически он отвлекается на свой смартфон.
Зухра. Ты понял, да?
Джо. (Джо в некотором замешательстве. Наконец, начинает говорить.) Итак, я связываю ее парня, потом берем утюг, пытаем. А если не согласится, то берем раскаленную кочергу — и в жопу без смазки!
Зухра. Ооо, авдал! Авдал!
Джо. Тетя Зухра! Я плохо понимаю по-ингушски, я же говорил.
Зухра молчит.
Джо. То есть ради этого вы вызвали меня сюда? Поработать вышибалой в чужих отношениях? Вы понимаете, как это тупо?
Зухра. Джохар, не смей! Это наши великие традиции! Каких жертв стоило нашему народу их сохранить!
Джо. Да знаю я все эти страшилки, можете не начинать.
Зухра. Нет. Ты слушай! Слушай! Умрем, и скажут, что не было. Мне мать рассказывала, как их в общих вагонах везли. Женщины не могли даже в туалет сходить. Одна даже умерла от разрыва…
Джо. Я все это знаю, спасибо! Мне отец рассказывал. А еще помимо нас калмыки, крымские татары, греки, немцы, прибалты, болгары, турки. Кого я там еще забыл? У меня есть приятель, он вообще курд, такое рассказал… Ладно, но причем здесь моя сестра? И я, кстати, тоже?
Зухра. Дикая степь, ветер, холод… Слава Аллаху, выжили, твоя бабка Марьям тогда всех спасла, деда же отправили в Магадан.
Джо. Все понятно с вами… Секунду, а сестру в честь бабки назвали, да?
Зухра. Да, сильной женщиной была. Дождалась возвращения деда из лагеря.
Джо. Он же еще и чеченцем был? Как тогда согласие на брак-то дали?
Зухра. Никто и не давал. Они пошли и расписались, дед комсомольцем был, активистом, а через месяц — депортация.
Джо. И кто же вам подсказал эту гениальную идею насчет меня?
Зухра. Имам Шамиль.
Джо. Тот самый?
Зухра. Нет, наш. Он до войны учителем был, как и я. Математику преподавал. Мы с его семьей вместе сюда приехали. Прямо из лагеря беженцев.
Джо. А теперь он в религию и традиции ударился. Ха-ха.
Зухра. Пойми, ты старший мужчина в нашей семье. Еще мой муж завещал перед смертью, чтоб все, как предки завещали! И такой позор!
Джо. Нашли старшего! Я уж все надеялся, что просто меня увидеть хотите.
Зухра. Мой муж не ладил с твоим отцом, понимаешь…
Джо. Понимаю, когда отец умер, дядя Мансур даже не позвонил. Вам, тетя Зухра, отдельное спасибо. Хоть эсемеску прислали, не забыли. А потом столько лет молчали. А теперь мне лекцию читаете о традициях. Про страдания, блин.
Зухра. У русских есть хорошая пословица: «О мертвых либо хорошо, либо…»
Джо. Уже и до русских поговорок дошло. Что дальше? Цитаты из Корана?
Зухра. Ты… как твой отец! Его никто не любил за это!
Джо. Почему же никто? Мама. Какое-то время.
Зухра. Вот-вот. От такого человека сбежать — неудивительно.
Джо. Вообще-то он ее бросил.
Зухра. Семья, род — последнее, что остается у человека. Нас лишили родины, но мы держались друг за друга и поэтому выжили. Имам Шамиль — великий человек. Когда меня начали травить в школе, он решил все проблемы.
Джо. Как травить?
Зухра. Я здесь учительницей работала. Ученики-арабы кричали, чтобы я убиралась. Женщина должна сидеть дома — говорили они. А еще я не носила хиджаб. Советское воспитание, дурой была.
Джо. А что имам?
Зухра. Он поговорил, с кем надо. Ученики замолкли. А я стала носить хиджаб в школе. Звери были, не люди. Один раз поздно вечером, когда я шла домой, они облили меня кровью. Я не видела, кто это сделал, но знала, что это они. У Саида отец мясник. Был такой шайтан, трижды оставался на второй год! Он-то кровь и принес. Звери…
Джо. А дядя?
Зухра. Он тогда уже был лежачий. Пособия — это хорошо, но Марьям хотела в университет... А к кому мне еще было идти?
Джо. Имам Шамиль, значит… Попали вы. Далеко еще?
Зухра. Здесь близко совсем.
Джо. А чё с парнем Марьям-то не так?
Зухра. Ты бы видел его, плохой человек. Очень плохой. Марьям ошиблась. Я ее пыталась с нашими познакомить. Воон, Ибрагим, такой хороший человек. А она…
Джо. И чем же? Чем хороший?
Зухра. Ну, он менеджер. Начальник. В ресторане... в Макдональдсе.
Джо. (Cмеется) В Макдаке? Вы б еще с охранником ее познакомили.
Зухра. Не смей! Это хороший человек. Ходит в мечеть. Имам Шамиль его очень хвалил. Он родителей на руках носит!
Джо. Опять имам Шамиль.
Зухра. Это такой мудрый человек. Такой мудрый! Сердце общины.
Пауза.
Джо. А вы здесь научились водить?
Зухра. Да. До школы далеко было. Я Марьям и отвозила. Но соседям это не нравилось. Арабский квартал. Но ничего — поняли. С африканцами тяжелее.
Джо. С неграми что ли?
Зухра. Не называй их так! Услышат - убьют!
Джо. Понятно. Все, как у нас. Их много было во время чемпионата. Я за Германию болел, а она даже из группы не вышла. А ваша сборная хорошо играла.
Зухра. Наша — это какая?
Джо. Бельгийская.
Зухра. Аааа, да. Помню-помню, народ что-то праздновал. Прям Курам-Байрам.
Джо. Извините, пять сек. (У Джо вибрирует смартфон, принимает вызов) Сань, давай быстрее, роуминг. Нет, бывшую мою в квартиру не пускать. Да потому что сука, вот кто она. Да, вот так и передай, понял? И девок не водить! (Сбрасывает вызов) Я так все деньги проболтаю. Это друг звонил. Пока меня нет, пустил к себе перекантоваться.
Зухра. Какой ты деловой весь. Как твой отец. Он тоже начальника любил строить. Весь такой из себя.
Джо. О мертвых либо хорошо, либо…
Зухра. (перебивает Джо) А девушка твоя хоть ингушка была?
Джо. Нет, русская.
Зухра. Так женщину обзывать…
Джо. Заслужила.
Пауза.
Зухра. У нас тут много хороших девушек. Нас ингушей тут мало. Но я могу поговорить с имамом Шамилем… В Германии, в Норвегии у нас большие общины, во Франции еще.
Джо. Спасибо, не надо! Поговорили уже! Когда вы мне позвонили тогда, я решил, что дело серьезное. И тут такая хуйня!
Зухра. Аааа, харам, харам, харам! Не смей! Не смей при мне ругательства снова говорить. Это ты не меня не уважаешь. Ты себя не уважаешь, когда харам произносишь.
Джо. Ну, да. Вы же совковой училкой были.
Зухра. Джохар, я женщина. И я старшая. Помни!
Джо. (цитирует Зухру) А я «старший мужчина в роду». И давайте просто Джо.
Зухра. Шаайтан! Видел бы тебя твой дед! Он бы тебе язык отрезал!
Джо. Чуть что, так сразу резать. Без резни никак? По-человечески нельзя что ли?
Зухра. Вот наш район.
Джо. (безнадежно) Блять… А чё такой грязный! Прям жопа какая-то.
Зухра. Не ругайся! Я же просила.
Джо. И мужики в халатах. Банный день, что ль?
Зухра. Это традиционная арабская одежда! (резко меняет тон) Вот шайтан! Ты смотри, мою парковку занял!
Джо. Все точно, как у нас. В Москве за место на парковке убить могут.
Зухра. Придется объехать. Так ты поможешь?
Джо. А «авдал» — это придурок?
Зухра. Нет, просто дурак.
Джо. И на том спасибо.
Зухра. Ты же говорил, что не говоришь на ингушском?
Джо. Я говорил, что плохо говорю.
Зухра. Ты на деда своего похож, одно лицо. Тебе отец говорил?
Джо. Нет, мы с ним мало общались.
Зухра. Вон место свободное!
Джо. Так быстро приехали?
Зухра. Мы же не в центре живем, мы же не богачи.
Машина останавливается. Зухра берет Джо за руку.
Зухра. Джохар, помоги мне! Ты сам все увидишь.
Джо. Посмотрим.
Сцена 4.
Гостиная квартиры Зухры, в центре нее стол, на котором разного рода блюда кавказской кухни, заказанные Марьям и Франсуа. Видно, что все только-только сели за стол.
Зухра. Ты у нас оставайся, мы тебе раскладушку постелим!
Джо. Я когда визу делал, хостел забронировал. Но я раздолбай, забыл бронь отменить. Хостел, вроде, норм. В центре где-то, я там буду.
Франсуа. Ти где работать?
Джо. Программистом. C++. У меня ИП, сам себе начальник.
Франсуа. Што есть ИП?
Джо. Индивидуальный предприниматель. Достали эти, как бы так выразиться, начальники, если бабы — то стервы, если мужики — то садисты. Хотя, в принципе, один хрен... Русский стиль, блин. И тупость... И ведь в любом книжном лежит куча современных книг по эффективному манагерству. Нет, блин, мы сами умные; как нам советские «предки завещали», так мы и будем. Тупость как национальное достояние. Дают техзадание — все делаешь в точности, как тебя просят, а потом по шее бьют... Идиоты, столько бабла в пиз… в трубу то есть… Мимо тазика…
Франсуа. Интересно… Ти бисто говоришь, я плохо понимаю. Кто твой любимий писатель, ты што-то говориль про книги?
Зухра. (к Франсуа) У нас старших не перебивают!
Марьям. Мама!
Джо. (к Франсуа) Джордж Мартин, не знаю, там - Айн Рэнд.
Марьям. (смеется) Што?
Джо. О вкусах не спорят. Помогают отвлечься.
Марьям. Айн Рэнд?
Джо. Что такого?
Зухра. (к Джо) А он кто?
Марьям. (к Зухре) Не он, а она. Это женщина. (к Джо) Но она писала не помогать слабым! Это кошмар.
Джо. Бывшая моя читала, я тоже начал, потом подсел.
Франсуа. А русские писатели?
Джо. Я не любитель книжки читать. Больше по фильмам или там по играм. Сорокина пробовал читать — не пошло.
Франсуа. А Пе-ле-вин?
Джо. Тоже не читал. Фильм смотрел с мухоморами, но какой-то он наркоманский.
Франсуа. Мон-амур-ами?
Джо. Это гриб такой, для общения с иными мирами.
Франсуа. А Толстой? Достоевски?
Джо. В школе — в кратком изложении. Слушай, книжки не мое, я же говорил.
Марьям. Джохар, Франсуа очень любит русскую литератур. И я тоже. Книги, вообще.
Зухра. Хватит говорить, давай есть!
Все, кроме Джо, накладывают себе еду.
Джо. Тетя Зухра, а есть какой-нибудь салат? А то я шашлык, мясо… вообще не ем.
Зухра. Ты больной?
Джо. Я просто веган.
Марьям. Тут хачапури есть.
Джо. Я сыр тоже того…
Зухра. Вот шаайтан!
Марьям. Мама, там томати в холодильнике были.
Зухра. Аааах, видел бы тебя твой дед. (встает из-за стола) Сделаю тебе салат.
Марьям. Тебе помогать?
Зухра. Нет! Сама все сделаю! Сама! (уходит на кухню)
Марьям. Опьять она…
Джо. (наклоняется к Марьям и тихо говорит ей) Марьям, твоя мать вызвала меня сюда, чтобы я, как бы это сказать, поговорил с тобой и твоим парнем. Она не хочет, чтобы вы встречались. Все понятно?
Марьям. (громко) Quoi? Што?
Франсуа. Tout va bien?
Марьям. Oui.
Джо. Я старший мужчина в семье, так она мне объяснила. Я должен дать или не дать добро на ваши отношения.
Марьям. Это бред! L’idiotie!
Джо. Как ты, наверное, знаешь, мы не общались много лет. Неделю назад она позвонила и сказала, что нужна моя помощь. Вот я и приехал. По дороге она рассказала про ваши отношения.
Марьям. Это варварство! Я бельгийка, я живу в свободной демократической стране и сама решаю, с кем мне быть! Сейчас двадцать первый век, а не Средние века!
Джо. Давай сейчас разыграем комедию перед твоей маман, а после втроем пойдем в какую-нибудь забегаловку. Расскажи все своему бойфренду, пусть будет в курсе.
Франсуа. Забег-аловку?
Марьям наклоняется к Франсуа, тот продолжает есть и при этом смеяться.
Джо встает, выходит в коридор, возвращается с пакетом из дьюти-фри, достает оттуда водку, открывает, разливает по стаканам.
Появляется Зухра с салатницей в руках, когда видит в руках у Джо бутылку, резко подбегает к столу, ставит туда салатницу, отбирает у Джо бутылку водки.
Зухра. В моем доме не пьют!
Джо. А я только собрался тост произносить…
Зухра. Как ты мог привести эту отраву сюда? Это же такой харам! Видел бы тебя твой дед.
Джо. Знаю, взял бы и зарезал.
Зухра. Но ты же мусульманин!
Джо. Я скорее агностик. (берет стакан) За знакомство!
Джо резко выпивает. Франсуа медленно пьет. Зухра отбирает стакан у дочери.
Зухра. Позор мне! Позор! Доченька, как ты могла?
Марьям. Мама, я взрослая. Я сама решаю, с кем встречаца и што пить. Бельгия не Сауди Арабия.
Зухра. (роняет бутылку и стаканы на пол. Буквально падает на стул) Кого я воспитала!?
Джо. Тетя Зухра, я не вижу проблем. Чего так реагировать? Ну не ингуш, и че?
Зухра. Замолчи! Ты, как твой отец! Это с него все началось. Вышел за русскую и уехал в Россию.
Джо. Поэтому и не звонили, и не писали ни ему, ни мне? А это он, он помог вам документы на выезд оформить. Не знали, да, тетя Зухра?
Зухра. Он служил людям, что разрушили наши дома. И продолжал служить… Ты не помнишь 95-ый год. Тебе не понять! Ты не видел, как собаки обгладывают трупы до костей…
Марьям. Мама, давай помолчим! Я ничего не хочу вспоминать! Ничего!
Джо. Всем приятного аппетита!
Франсуа. Ви говорить слишком бистро. Я не понимаю. И таак, громько…
Джо. Похоже, до твоего парня так ничего и не дошло. Сильная была трава? (показывает знаком, будто курит)
Зухра. Оххх, позор мне. Позор!
Марьям. Мама, неделю назад, я сказала, что мы будем жить вместе. Это решено. Мы ищем апартамо.
Зухра. А как же я? Обо мне подумали?
Джо. Семейные разборки, как давно этого не было. Запасаюсь попкорном!
Марьям. Но это есть моя жизнь! Моя!
Зухра. Кого я воспитала?! Видел бы тебя твой дед!
Джо. (резко встает) Тетя Зухра! Если цель моей поездки не отменяется. Давайте я отдельно поговорю с Марьям и… блин, как его — с Франсуа. Мы переместимся в какое-нибудь другое место и спокойно все обсудим.
Зухра. А чем вам здесь плохое место?
Марьям. Мама, мы пошли.
Марьям берет Франсуа за руку и тащит его к выходу. Джо следует за ними.
Зухра. (хватает Марьям за руку) Как ты можешь?
Марьям. (вырывает руку) Мама, это моя жизнь!
Джо. Тетя Зухра, вы сами все видите.
Зухра. Вижу… Мнение старших для вас ничего не значит! И традиции тоже. Марьям, если ты идешь на улицу, не забудь платок. Ты еще не забыла, кто ты и где живешь?
Марьям. Я человек. Живу в Бельгии.
Зухра. Это арабский квартал. Здесь свои законы. И ты ингушка! Мусульманка, помни об этом!
Марьям. Нет. Я не буду носить платок.
Зухра. Ты помнишь, что было со мной в школе?
Марьям. Я читала Коран, там сказано, что женщина не должна привлекать чужое внимание. И речь там о прикрытии груди, про голову ничего не написано!
Зухра. Но ты-то как раз привлекаешь внимание! (снимает свой хиджаб, протягивает его дочери) Наш район — это не Европа!
Франсуа. (нашептывает Марьям) Надьень его, снимешь в улица.
Марьям. Хорошо. (берет хиджаб Зухры, повязывает его)
Зухра. Неправильно!
Зухра повязывает платок дочери.
Джо. Теперь можно идти?
Зухра. Идите!
Джо, Марьям и Франсуа уходят.
Зухра возвращается в гостиную, находит на полке свой телефон, звонит.
Зухра. Салям алейкум, дорогой имам! Да, это Зухра…. Нет, не сработало. Помощь нужна…. Только помягче, хорошо? Спасибо вам! Спасибо! Вы святой человек!
Сцена 5.
Марьям, Франсуа, Джо сидят на лавке во дворе того же района. Марьям в платке. Джо что-то активно ищет по смартфону.
Марьям. Я не понимаю! Как она могла?
Джо. Представь, в каком ахуе я был, когда она мне про все это рассказала?
Франсуа. А-хуе?
Марьям. Спасибо, что встал на нашу сторону.
Джо. Вышибалой я работать не буду. Мне этого говна в своей семье хватало.
Франсуа. Говна?
Марьям. Merde.
Франсуа. Ааа, merci.
Джо. Тут поблизости только одно заведение с пятью звездами. Отзывы от тридцати клиентов. У всех остальных по две-три звезды. Кальянная «Саладин».
Джо указывает на экран смартфона Марьям и Франсуа, те смотрят на экран, отрицательно кивают.
Франсуа. Каль-ян-ная?
Марьям. (объясняет Франсуа.) Le narguilé.
Джо. Покурим — отойдем хоть.
Марьям. Я люблю эту идею.
Джо. То есть ты за?
Марьям. Да. Я никогда не была в кальянной в нашем районе.
Джо. Чего так?
Марьям. Мама не пускала. Говорила, это не место для женщин.
Франсуа. Лучше ездить в центр.
Джо. Удивительно, как ты в универ поступила.
Франсуа. Это арабский квартал…
Марьям. Это мой родной район!
Франсуа. Извини…
Джо. Решили?
Марьям. Мы идем.
Уходят.
Сцена 6.
Кальянная в том же квартале. На диване втроем полусидят-полулежат Джо, Марьям и Франсуа.
Франсуа уже спит. Марьям без платка.
Джо курит кальян, который стоит перед ним на низком столике.
Джо. У тебя характер. Неудивительно, почему меня вызвали.
Марьям. Я не могу быть спокойной. Это варварство.
Джо. Я же сказал, что не буду вмешиваться. Ваши дела, ваша жизнь, сами все разгребайте. Мне вот деньги жалко. Ты знаешь, сколько я за визу и билеты отвалил?
Марьям. А я могу везде свободно ездить.
Джо. Ну у вас же нормальные, а не волчьи паспорта. Хотя на что я рассчитывал? Что все реально будут рады меня видеть?
Марьям. Я рада.
Пауза.
Джо. Как ты его нашла? (указывает на Франсуа.)
Марьям. Университэ. Славистик. Мой диплом быль о Толстом, о «Хаджа-Мурат». А Франсуа изучаль Лермонтов. Он тогда плохо умель говорить по-русски. Он предложиль мне практиковать язык вместе.
Джо. Дальше можешь не продолжать. Тоже мне, герой нашего времени…
Марьям. Джохар!
Джо. Лучше Джо. Джо, окей? Меня и так все детство Дудаевым обзывали, а в начальной школе подъебывали все: «Когда ты нас взорвешь? Когда? Когда?». Уроды! Потом меня отец в гимназию пристроил. Там не так жестко было. Мне повезло, я спрашивал других. Таких же, как я. Избивали, травили. Мне мой приятель один показывал шрам на руке, простой ручкой нанесли. Когда началась Вторая чеченская, вообще полный пиздец наступил!
Марьям. Я плохо тебя понимаю. Ти говоришь, как те солдати. Они охраняли наш лагерь.
Джо. Чего-то я никогда не прощу. И не забуду. И нам не простят. И не забудут.
Марьям. А я хочу забыть.
Пауза.
Джо. Парень твой совсем сдулся.
Марьям. Не надо било ему пить. У него сердце слабое.
Джо. Так его никто ж не заставлял. Пахло у вас, конечно, улетно. Вы хоть предохранялись?
Марьям. Франсуа бистрый!
Джо. Каждый раз чё ли? Я тоже всегда успевал, но вот бывшая моя как-то умудрилась залететь. Потом выяснилось, что и не от меня даже. Сука!
Марьям. Нэ говори так! Когда ты говоришь так, ты оскорбляешь женщин.
Джо. Ребенок от другого — оскорбление мужчины, и это, согласись, похлеще, чем сукой обозвать! Обслужила другого — к нему пиздуй и живи за его счёт. У меня после этой херни жуткий депресняк был, работа спасла. Как раз заказов много было. Ну, и бухло, конечно.
Марьям. Ти… как русский.
Джо. По крови я и так наполовину русский. Но про это забывают все. Фууух, крепкий кальян. Да и причем тут русский — нерусский? Ты Франсуа, вон, спроси, он не против, если тебя другой обрюхатит?
Пауза.
Марьям. Ти сейчас один живешь?
Джо. Да. От отца досталась однокомнатная квартира, какая-никакая, но своя. Это мой дом и офис. Приезжайте ко мне, если хотите, я вас у себя на кровати положу, а сам на кухне перекантуюсь.
Марьям. Мы хотели приехать, но на Кавказ. Не в Москву.
Джо. Я больше двадцати лет на родине не был. Да и как-то не тянет. Там сейчас еще границы делить будут. Чечня с Ингушетией договориться не могут.
Марьям. А што случилось с твоим отцом?
Джо. Как-то позвонили с его работы, сказали, что погиб при исполнении. Похороны, пустой гроб, почетный караул и залпы в воздух, а мне — Орден мужества в коробочке на память. Вы про это не знали?
Марьям. Мама ничего мне сказала. Он биль милитер?
Джо. Типа того. Их силовиками называют. Силу он хорошо применял.
Марьям. Мой отец только болел. Даже здесь ему не помогли…
Джо. Да, повезло нам с предками. А у тебя с Франсуа все реально серьезно?
Марьям. Да, абсолютно. Ми с ним часто говорим о нашем будущем. Он предложил усыновить пару детей беженцев, когда ми пожениться.
Джо. Вы сами еще дети. И проблемы у вас детские. И вы что, сами их настругать не сможете?
Марьям. Но это доброе дело!
Джо. А своих точно не хотите?
Марьям. Но он не хочет. Пока што…
Джо. Он по-моему вообще ничего не хочет.
Марьям. Не смей его ругать! Он лучший по русской литератур. Ти бы слышал, как он читал мне Лермонтов! Ему тоже тяжело. Его семья, она не любит меня. Когда я прищла к ним знакомиться, они улыбались, но я слышала, как они говорили тихо в кухне. Эмигре, путан эмигре — я рассказала об этом Франсуа, ему било стыдно за них.
Джо. У меня та же фигня была. У тебя шептались, а меня в лицо чуркой называли. А насчет Франсуа - я и не критикую его, так, констатирую факт. В нем сильного стержня нет. Только шелуха. А шелуха — дело такое. Раз тряхнешь, и все спадает. Так отец говорил мне.
Марьям. Франсуа не щелуха! Ти не знаешь его!
Джо. Кальянная какая-то убогая. В Капотне и то веселее.
Марьям. Капотне?
Просыпается Франсуа.
Франсуа. Ma tête…
Марьям. Ça fait mal?
Франсуа. Ma tête…
Джо. Oui.
Джо. Что с ним?
Марьям. Голова болит.
Джо. Ему надо голову под холодный душ. Давай я отведу его в туалет и приведу в порядок.
Марьям. Нет, я сама!
Джо. В мужской туалет? Хотя бы здесь не гни свою линию!
Джо и Марьям помогают Франсуа встать. Джо отводит Франсуа в туалет.
Марьям продолжает курить кальян.
К ней подходит Омар.
Омар. Ти говорила по-русски. Я слишаль.
Марьям. Да.
Омар. Сестра, я Омар. А ти?
Марьям. Марьям.
Омар. Ааа, так и поняль, што ти наша. Я тэбэ такое скажу. Я под землей сидель. Все дрожало. Вокруг пыль. Много пыль. Неделю я ей дышаль. Потом земля пересталя дрожать. Я выбралься из убежищ. И биль один. Все другие умерли. Нас бомбили. Много. Я пылью дышаль.
Марьям. Што???
Омар. Я смэялься, в мэня вселились джинны. Я смеялься два дня. Меня нашли наши. Командир сказаль: «Езжай домой. Хватит с тебя!» И я поехаль, с другими… назад. В Турцию. Потом сюда. Мои друзья все погибли. Там погибли. Все. Я один. Весь путь назад я кашляль. Та земля, та пыль сталя частью мэня. Я пришель в больница. Мнэ сказали — ти тэперь инвалид. Никьто нэ хочэт мэня слушать. Никьто! Ти добрий, ти мэня слушаля! Мой отец отрекся от мэня! Обасни, почэму? Я же фсе деляль правильно?
Марьям. Мнэ нужно в туалет, меня тошнит.
Омар. Пагади, я нэ закончил. Сестра, а почэму ти бэз платка?
Марьям. Не сестра я тебе! Putain de merde!
Омар. Што? Как ти смеешь?!
Марям резко встает и направляется к туалету. Омар берет ее за руку.
Марьям. Отпусти! (кричит.)
Возвращаются Джо и Франсуа. Джо ударяет Омара, тот падает.
Джо на ходу достает кошелек, отсчитывает деньги и кидает на стол.
Омар. (кричит.) Она без хиджаба! Ооо, харам!
Марьям. C'est la Belgique! Merde!
Марьям, Джо и Франсуа быстро покидают кальянную.
Омар засовывает деньги со стола к себе в карман.
Голос из технического помещения. Омар, што случилось?
Омар. Ви видэли? Она без хиджаба! С нэвэрними!
Голос из технического помещения. Тут званили, тэбя искали. Сказали, помащь нужна. Сам имам.
Омар. Помащь?
Голос из технического помещения. Нужна пагаварить. Дэло сэрозное.
Сцена 7.
Марьям, Франсуа, Джо сидят на лавке в одном из дворов того же района. Франсуа крутит самокрутки, одну из них протягивает Джо, тот отказывается, ее забирает Марьям. Затем делает себе одну. Закуривают.
Марьям. Он воеваль в Сирии! Ужасно. Мама била права.
Джо. Он еще теперь и пособие получает? Инвалид хренов.
Марьям. Хорошо, что ми будем жить вместе (обнимает Франсуа.). Далеко…
Франсуа. Тот человек биль террорист?
Марьям. Да.
Франсуа. Nous devons aller à la police.
Джо. Ну ее на фиг!
Марьям. Но почему?
Джо. Я не люблю мусоров.
Франсуа. Кто? Что есть «мусоров»?
Марьям. Так в России зовут…
Джо. Ментов, полицию.
Марьям. Но мы в Бельгии!
Джо. Это вы. Это ваша страна. (пауза.) Построили, блин, рай для волков. Европа, блин, живи — не хочу.
Франсуа. Ти нэ хочешь жить?
Джо. Чего? Это выражение такое, русское.
Марьям. Почему ти такой злой?
Джо. Жалею, что приехал. Вы, конечно, хорошие люди. Но я здесь лишний.
Марьям. Не говори так.
Джо. И для меня стресс. И для вас. Приехал — разворошил осиное гнездо. Вспомнили все семейные обиды. Да, моя мать русская. Да, мой отец служил. И что? Что?
Марьям. Ти знаешь, почему ти самый старый мужчина в нашей семье? Все другие погибли. Бомба разрушила дом. Они были в подвале.
Джо. Я знаю про это. Но я здесь причем?
Марьям. Твой отец служиль врагам.
Франсуа. Ничего нэ понимаю…
Джо. И я тоже. Мы постоянно друг друга пинаем. Все виноваты во всем. Может, просто попробуем жить? Знаете, мой отец был суровый мужик. С ним было тяжело. Он был тяжелый человек. Я такой же, моя бывшая поэтому ушла к другому. С ним легче. Может, хватит мусолить старое? Мы постоянно говорим о прошлом. Заебало! Заебало все! Никто перед нами извиняться не будет! Никогда! И не надо! Извинения счастья не принесут!
Марьям замечает мел, который лежит на асфальте. Берет его и подрисовывает дорожку для игры в «Классики». Похоже и она, и мел остались от детей, игравших здесь.
Марьям начинает прыгать, играя сама с собой в классики.
Марьям. Если есть негатив, надо двигать тело.
К ней присоединяется Франсуа, но он спотыкается и падает после первого же прыжка. Марьям помогает ему встать. Оба смеются. Джо тем временем весь в своем смартфоне.
Джо. В общем, я это… извините меня. Я че-то не то сказал.
Марьям. Давай с нами!
Джо. Мне уведомлялка в тиндер пришла. Надо ехать.
Марьям. Што?
Джо. Переписывался с одной. Мне нужно ехать — сперва в хостеле зачекинюсь, потом в бар. Если что, в фейсбуке добавьтесь — и пишите. Завтра пересечемся еще. Метро там?
Франсуа. Да.
Джо обнимает Марьям, жмет руку Франсуа. Уходит.
Франсуа и Марьям снова садятся на лавку.
Франсуа достает самокрутки из портсигара. Закуривают.
Франсуа. Он странний.
Марьям. Да. Но он мой брат.
Франсуа. Я льюблю русский язык.
Марьям. А я тебя!
Уличный фонарь гаснет.
Слышно, как где-то идет по улице шумная компания. Но Франсуа и Марьям не обращает на нее внимание. Видно, как их тени слились в одну.
Шум приближается. Тени окружают Марьям и Франсуа. А затем крики.
Сцена 8.
Один из тех уютных брюссельских пабов, в которых любят зависать туристы, потому что делать в Брюсселе все равно нечего. За столиком сидят Джо и Тоня, у обоих по кружке бельгийского пива.
Тоня. Нет, ты прикинь, как Британия будет жить после брексита? Как? А Трамп? Это же полный трындец, ваще!
Джо. Да-да.
Тоня. А глобальное потепление! Ты не представляешь, какая жара здесь была. Меня только море спасало! А ты не знаешь, это пиво с глютеном или без?
Джо. Вроде, без.
Тоня. В некоторых странах на это не смотрят. Но глютен — это зло. У тебя в профиле написано, что ты веган. Ты давно? Или так просто балуешься?
Джо. Бывшая моя была веганом, приучила. Ее нет, а привычка осталась.
Тоня. А меня мой бывший отучил курить. Так удобно, сигареты здесь такие дорогие, а самокрутки — это ваще трындец! Он у меня, кстати, был местным. Мы с ним учились на международных отношениях, это было что-то ваще такое! Мы когда расставались, он мне прислал счет за зубную пасту! За пасту, ты прикинь? Он, оказывается, все деньги, что тратил на меня, записывал! Записывал, блин! При этом троллил, когда я говорила по-французски. Он же фландриец. Ему голландский подавай. Полный трындец.
Джо. Я смотрю, ты очень любишь слово «трындец». В Москве я его не так уж часто слышу.
Тоня. Но я не из Москвы, я из Нижнего.
Джо. А в профиле было написано, что из Москвы.
Тоня. Я там бакалавриат заканчивала.
Джо. Ну, понятно.
Тоня. А Джо — это настоящее имя?
Джо. Вполне.
Тоня. А почему Джо?
Джо. У меня в семье любили Джо Дассена. Вот и назвали.
Тоня. А кто такой Джо Дассен?
Джо. Чего? Ты серьезно?
Тоня. Не, я реально не знаю.
Джо. Певец такой был французский. Мой отец его очень любил. И его брат. Это единственное, что их объединяло.
Тоня. У тебя тоже проблемы с семьей были?
Джо. Извини, но мы только познакомились, давай на другие темы поговорим?
Тоня. Если стесняешься, я могу про свою семью рассказать?
Джо. Как хочешь!
Тоня. Я не совсем русская, я гречанка.
Джо. Чего?
Тоня. Моя бабушка была гречанкой, значит, я гречанка.
Джо. Хорошо, что не Гречка.
Тоня. Тебе не нравится Гречка?
Джо. Мне как-то без разницы. Все эти Гречки, Монеточки. Белки и Стрелки.
Тоня. Ну ты ваще даешь!
Джо. Вкусное пиво.
Тоня. А то! Это же не рашка-говняшка.
Джо. Чего?
Тоня. Я вот недавно читала про девочку, которая отрезала себе руку, чтобы больше подписчиков набрать на ютубе. А на Урале какая-то секта аккумуляторы снимала с машин, а их силовики крышевали! Страшная страна!
Джо. По ходу, я какие-то другие сайты читал.
Тоня. И давай не говорить по-русски, мне не нравится этот язык.
Джо. Это еще почему?
Тоня. Тебе изюм нравится?
Джо. Да.
Тоня. А мне нет. То же самое с языком. Язык, как изюм.
Джо. Скажи, а на каком языке ты молчишь?
Тоня. Стараюсь молчать на английском, но это сложно. Все вокруг говорят по-французски и по-голландски.
Джо. И по-арабски.
В паб заходит Исмаил в полицейской форме. Подходит к Джо и Тоне.
Исмаил. (говорит без акцента, правильным, хорошо поставленным голосом.) Ты Джохар?
Джо. Ну, я. А вы кто?
Исмаил. Зови меня Исмаил. Беда в твоем доме. Я приехал за тобой. Нужно в больницу.
Тоня. Так тебя зовут Джохар?
Джо. Это мое полное имя.
Исмаил. Джохар Арсенович...
Джо. Что случилось?
Исмаил. Твою сестру избили. Она в реанимации.
Джо. Чееего?
Джо в шоке. Исмаил берет его под руку и уводит.
Тоня. Так тебя Джохаром зовут? Серьезно? Это трындец! Сраный тиндер!
Сцена 9.
Машина Исмаила. В ней сидят Джо и Исмаил.
Исмаил. В общем, ходить он теперь точно не сможет. Хорошо, что Марьям не сильно били…
Джо. Не сильно? В больнице она даже говорить не могла!
Исмаил. Это шок. Пройдет. Я видел такое. На той войне. Русские хорошо нагадили.
Джо. Блядь, но за что? За что, блядь?
Исмаил. По их логике это наказание. Вечером в компании не своего…
Джо. Без платка на башке, ага.
Исмаил. Да, без хиджаба.
Джо. Как вы это терпите? Это же звери, блядь, бешеные звери!
Исмаил. Договариваемся.
Джо. Договариваетесь, блядь.
Исмаил. Джохар, я одним из последних переехал сюда. Думал, хоть здесь не будет войны. Но война сама находит человека, когда тот ее не ждет. До войны я играл в театре. Мольер, Шекспир… «И псов войны с цепи спуская»…
Джо. На хуя я приехал?!
Исмаил. А ты не себя жалей. Ты сестру пожалей. Тетку. Она старая уже. И не выражайся! У тебя шок, но держи себя в руках! Ты мужчина!
Джо. Хоть выяснили, что за уебки это были?
Исмаил. Да. Свидетелей много было. А разговорить мы умеем. (достает из кармана фото, показывает его Джо) Узнаешь?
Джо. Это же тот псих из кальянной.
Исмаил. (убирает фото) Не повезло вам. Напоролись на джихадиста Омара. Когда-то был нормальным человеком, но пошел не в ту мечеть, он — и еще трое ребят. Те, что не вписались в эту жизнь. Оттуда вернулся только он. Вот таким. Вот так судьба.
Джо. Да мне насрать! Какого хера он еще не в тюрьме?
Исмаил. Пожалели его — дурака. Похоже, твоя сестра ему нагрубила, вот он местных и натравил на нее с ее парнем. Я таких еще по штурму Грозного помню. Я же больницу брал… Они головы привязывали к...
Джо. Хватит! Меня и так вырвет сейчас!
Исмаил. Воля твоя.
Джо. Стоп, секунду. А это все к чему было сейчас?
Исмаил. Я бы и рад наказать, но община пострадает. Сюда и так недавно интерпол приезжал. Ты куришь?
Джо. Сигареты — нет. Самокрутки только.
Исмаил. Кури, что дают. (протягивает ему пачку. Оба закуривают.) Французские. Я после войны долго боялся огня. Федералы как-то применили «Шмель», огнемет такой, все, кто был на первом этаже, превратились в тени на стене. Я был на втором этаже, но я почувствовал этот адский жар…
Джо. (кашляет) К чему этот разговор?
Исмаил. Хотя Омар и уважаемый человек, но он нарушил важное табу. Ты же старший мужчина в семье?
Джо. Последний.
Исмаил. Даже так? В общем, у тебя есть право мести. Кровь за кровь. Он хоть и псих, и герой войны, но некоторые вещи не прощают. Ты же понимаешь?
Джо. Ты предлагаешь мне…
Исмаил. Ты все понял. Я дам тебе его адрес…
Джо тут же нервно пытается открыть дверь, но она заблокирована. Исмаил начинает быстро ему все объяснять.
Исмаил. Погоди! Послушай! Ты же один из нас. Ты думал, Европа — это рай? Не для нас, мы всегда будем здесь людьми второго сорта. Хорошо, сдадим его в полицию. Год-полтора в роскошной тюрьме или дурке, а потом пособия. Омар и так уже всех достал. Некоторые люди не должны возвращаться с войны. Он здесь, как джин, как бес. Паршивая овца, которая заражает все стадо. Паршивых овец нужно резать, а бешеных зверей усыплять.
Джо. Нет, блядь. Это не мое дело, товарищ начальник!
Исмаил хватает Джо за шкирку.
Исмаил. Это как раз твое дело. Твое! Это твоя сестра, это твоя семья, твой род. Мы пережили Советский Союз, переживем и Европейский. Род, семья — это то, что делает нас народом. То, что не превращает нас в пыль. То, что переживет всю эту лживую идеологию.
Исмаил отпускает Джо.
Пауза.
Исмаил. Я же помню, как в Баку устроили погром, наш театр тогда на гастролях был, меня чуть не зарезали, за армянина приняли. Паспорт спас, тогда национальность писали.
Пауза.
Исмаил. Джохар, если ты трус, я это пойму. Если ты слабак — я тоже это пойму. Люди делятся на овец и волков. У тебя взгляд волка. Ты можешь. Я это вижу.
Джо. Это какой-то ебаный абсурд!
Исмаил. (достает бумажку.) Это его адрес. Сфоткай.
Джо. Чего?
Исмаил. Сфоткай на свой телефон!
Джо достает свой смартфон и фотографирует бумажку, после чего Исмаил убирает ее.
Исмаил. Это здесь рядом, недалеко идти.
Джо. Я обязан это сделать?
Исмаил. Решать тебе, хочешь ты жить с этим позором или нет.
Джо. Я могу идти?
Исмаил. Я тебя не держу. Только открой бардачок, возьми оттуда пакет.
Джо. Да…
Джо открывает бардачок, берет оттуда пакет и засовывает его во внутренний карман. Исмаил нажимает кнопку: двери тут же разблокируются. Джо резко выходит из машины. Исмаил остается один.
Исмаил. Все-таки овца. (звонит телефон, Исмаил принимает вызов). Салям!... Да, он ни о чем не догадывается…. Не переживайте, имам… Нет, не слишком жестко… Одним выстрелом двух паршивых овец.
Сцена 10.
Гостиная в квартире Зухры, на большую часть мебели накинуты чехлы из белой ткани, стоят коробки с вещами. Видно, что идет подготовка к переезду.
За столом сидят Зухра и Исмаил. Он в штатском.
Исмаил. Спасибо, что пустила.
Зухра. Законы гостеприимства. Да и после смерти мужа ты нам все-таки помогал. Имама Шамиля когда отпустят?
Исмаил. Суд еще долго будет. Петиции не помогли.
Пауза.
Исмаил. Как дочь?
Зухра. Устроилась.
Исмаил. Как ее муж?
Зухра. Хорошо. Его родители помогли. Перелет нормально перенес.
Исмаил. Ходить все-таки сможет?
Зухра. Надежда есть. Он сильным оказался. Я ошибалась на его счет. Да и не только на его.
Исмаил. Время лечит.
Зухра. Не всё. Посмотрим еще через полгода.
Исмаил. А почему в Канаду?
Зухра. Марьям так решила. Там врачи хорошие. И университеты. (пауза) А имаму Шамилю ты адвоката нанимал?
Исмаил. Нет. Но я собирал деньги. И подписи за его освобождение.
Зухра. Ты всегда был хорошим организатором. Даже слишком хорошим.
Исмаил. Мог бы режиссером стать, если бы не война…
Зухра. А я помню, как ты играл на сцене. Роль Яго...
Исмаил. Я и сейчас играю. Вернее, играл. Пришлось уйти из полиции.
Зухра. Знаю, новости быстро доходят. Куда дальше?
Исмаил. Во Францию. Оттуда, может, в Германию. Предложили тут… грузоперевозками заниматься, за фурами следить. Чтобы доезжали в целости. Куда надо. Европа стала небезопасным местом. Желтые жилеты ещё. Охрана всем нужна.
Зухра. Скажи, это ведь не имам Шамиль всех тогда организовал, это ты был? Да?
Пауза.
Зухра. И Исмаил, нам ваши деньги не нужны.
Исмаил. Почему? Вы же люди небогатые?
Зухра. Вы не должны были так поступать.
Исмаил. А как? Просто стечение обстоятельств. Рок, как в античном театре. Ты же сама попросила помочь. Сама звонила имаму…
Зухра. Хватит! Замолчи! И теперь мне жить с этим позором. До конца жизни! Никогда больше не приходи и не звони мне!
Исмаил. Ты меня знаешь, я хотел, как лучше.
Зухра. (резко прерывает его) Я тебя не знаю.
Исмаил. Все дело в Омаре, трудно загнать джина назад в лампу…
Зухра. Ты же его и создал. Все вы! Будьте вы прокляты! Пошел прочь из моего дома!
Зухра дает сильную пощечину Имаилу, тот медленно встает и спокойно покидает квартиру. Зухра спустя некоторое время встает с дивана, подходит к входной двери и закрывает ее. Затем медленно возвращается в комнату и садится на прежнее место, в ее кармане вибрирует смартфон, она нервно сбрасывает вызов. Кладет телефон на стол, долго смотрит на него, наконец, берет его в руки и набирает номер.
Пошли гудки.
Сцена 11.
Квартира Джо в Москве. В ней полный срач. Джо ходит с пакетом, собирает мусор. Саня сидит в кресле, курит.
Саня. Ты это… извини. Ты же сказал, что только послезавтра прилетишь.
Джо. Ну и что, что сказал. Моя квартира, когда хочу, тогда и возвращаюсь. Так все засрать - это надо уметь.
Саня. Мы бы убрались.
Джо. Все-таки водил? Пустил перекантоватся…
Саня. Ну, это… оно само как-то.
Джо. Блядь, блядь!
Джо садится на пол. Начинает плакать.
Саня. Чувак, ты чё?
Джо. Я же ничего не сделал! Ничего! Я тупо сбежал!
Саня. А чё ты мог сделать? Убить человека?
Джо. Знаешь, что на самом деле было? Я решил выпить для храбрости. Добрался до бара. Первая — вторая, и пошло. Проснулся уже у себя в хостеле. Я даже не помню, как пришел. Лежу — голова болит, и думаю — да пошло оно все! Потом в душ, в себя пришел — и в аэропорт. Такси взял, еще по дороге туда поспал чуть-чуть...
Саня. А пистолет?
Джо. Да я не помню... Кажись, в реку выбросил, когда в хостел шел. Не с собой же тащить.
Саня. Не убивайся ты так. Ты же говорил, что даже не общался со своими до этого. Ты им ничего не должен. Неделю назад их вообще не было.
Джо. Но они же мои родственники. Последние.
Саня. Ну и чё? Я со своими предками ваще не общаюсь. Важнее же духовное родство.
Джо. Блядь, я тебя щас побью!
Саня. Эээ, ну это. Я ж, эт самое, хотел, как лучше…
Джо. Да все я понимаю. Все, блядь! Все хотят, как лучше!
Саня. А сестра как?
Джо. Сестра… Пришла в себя еще вчера. Больше ничего не знаю. Они сбрасывают вызовы.
Саня. Ну, их понять можно.
Джо. Ненавижу себя.
Саня. Слушай, все дело в карме. Может, в прошлой жизни ты где-то сильно нахимичил.
Джо. Какая на хуй карма? Нет, я тебя реально прибью!
Саня. Братан, может, тебе это, чё надо? Ну там расслабиться? Или к психологу?
Джо. Выпить хочу. Да что покрепче!
Бросает пакет с мусором, встает и идет на кухню.
Голос Джо. Ты выжрал все бухло?
Саня. Ну это, извини.
Джо выходит из кухни.
Джо. (Смотрит время на смартфоне) Еще продают. Я пошел. Закрой за мной!
Джо выходит из квартиры. Саня, шатаясь, закрывает за Джо дверь.
Саня. (напевая.) «Закрой за мной дверь, я ухожу»…
Саня собирает мусор. Находит под креслом женские трусики, засовывает их в карман.
Раздается звонок в дверь.
Саня. Джо, забыл чё?
Саня медленно подходит к двери, открывает ее. На пороге лежит коробочка. Саня поднимает ее. Сверху лежит записка.
Саня. (читает вслух) «Джохар, это должен был сделать ты». Какого? (хочет открыть коробочку, но почему-то оставляет ее на столике при входе, садится назад в кресло, берет гитару, перебирает струны, напевает). «А на хуя ж еще нам наш - вояж?! Вояж!»
Возвращается Джо с выпивкой.
Джо. Чего дверь не закрываешь?
Саня. Там это. (указывает на коробочку)
Джо. Кто принес?
Саня. Я никого не видел, коробка лежала на пороге.
Джо. Не видел, да? И сидит с гитарой. И дверь открыта! На все насрать! Вот человек!
Саня. Ты меня знаешь. Я стараюсь не париться!
Джо. (ставит пакет с выпивкой на пол, берет коробочку, читает надпись) Ты ее не открывал?
Саня. Адресована тебе, вот я и подумал, что это твое дело. Соблазн был, но ты меня знаешь.
Джо. Стремно как-то. Откуда они узнали, где я живу? Может, саперов вызвать?
Саня. (ржет) Лучше химиков! «Новичок» прислали!
Джо. Не смешно, блин!
Саня. Не тупи! Кому ты нужен?
Джо. Как все это заебало! (подходит к окну, открывает его и выбрасывает коробочку)
Саня. На фига?
Джо. Это не мое дело. Я принял решение, и я не хочу больше в это втягиваться! Все, проехали!
Саня. А если там пальцы отрезанные были? Или, как в «Игре престолов»?
Джо. Не хочу этого знать. Возможно, я поступил плохо. Но пошло оно все!
Саня. Но на фига было в окно выбрасывать?
Джо. (у Джо звонит смартфон, он принимает вызов.) Это кто?....Ты знаешь, я с тобой больше не разговариваю!... Коробку? Какую коробку?... Ах, эту. Да…. Нет. Не открывал…. Потому что!... Не могу, я ее выкинул… Генетический тест? Чего?... Нет! Этого не может быть!... А по-человечески не могла? Дура, блядь!... Аллё! Тебя не слышно! (сбрасывает вызов. Застывает в шоке.)
Саня. Бывшая?
Джо. Она самая.
Саня. И?
Джо. Все кончено.
Саня. А как же этот… тест?
Джо. Она мне изменила. И я ее не прощу. Пусть делает, что хочет! Мне насрать на нее!
Саня. Может, лучше все-таки поговорить с ней?
Джо. Ты тупой? Нет, ты глухой по ходу!
Саня. Ну, это…
Джо. Я все понял. Встал - и свалил!
Саня. Мужик, ты чего?
Джо. Я сказал. Встал и свалил! А то я тебя в окно выкину!
Саня. Хорошо-хорошо.
Саня встает и идет к выходу вместе с гитарой.
Джо. Гитару оставь! Моя!
Саня. А куда я пойду?
Джо. Мне пофиг! Иди медитируй в Парк Горького! Вояж у тебя будет!
Саня. Ты псих!
Джо. А ты мудак!
Джохар открывает входную дверь, Саня выходит. Джохар резко закрывает за ним дверь. Возвращается в комнату. Некоторое время молча стоит с гитарой в руке посреди нее.
Джо. Зачем? Зачем? Зачем?
Эпилог
Парк в Торонто. Марьям сидит на скамейке и говорит по смартфону.
Марьям. Yes, Russian and French are my native. No, I’m from Belgium! No, no! Fifteen dollars? Are you kidding? No, thanks! (сбрасывает вызов.) Уххх… (раздается еще один звонок, Марьям принимает вызов.) Да, салю, мама! Жду результатов, но конкурс очень большой. Ты не поверишь, но комиссия оценила мою историю. И им нравится моя тема. Да, мне помогают. Да! (звонок резко прерывается.) Merde!
Появляется Тоня.
Тоня. Excusi moi, es-tu francais?
Марьям. Не «tu», а «vous»! Давайте на «Вы»! И нет, я бельгийка!
Тоня. Вы говорите по-русски? Просто слышала знакомый акцент.
Марьям. Да? Вы давно здесь?
Тоня. Пару месяцев, думаю здесь родить. Так у ребенка, а потом у меня будет гражданство. Мне посоветовали.
Марьям. Право земли… Я скоро буду учиться в магистратур.
Тоня. А я на учебу давно забила.
Марьям. Ваш выбор.
Тоня. Вам здесь не одиноко?
Марьям. Нет. Я всегда занята. Даю уроки, еще у меня есть...
Тоня. А я все время скучаю. Здесь все не так.
Марьям. А где так?
Тоня. Я не знаю…
Пауза.
Марьям. Извините меня, я била грубой.
Тоня. Ничего, я все понимаю, адаптация — все дела, полный трындец.
Марьям. Как вы сказали? Триндец?
Тоня. Да, слово такое. Может, лучше на ты?
Марьям. Как хотите.
Тоня. Я Тоня.
Марьям. Мари.
Тоня. А где ты выучила русский?
Марьям. Он мой родной, почти родной.
Тоня. Это как?
Марьям. Мои родители из Грозный. Переселились туда после Казахстана.
Тоня. Правда? А я гречанка, моя бабушка была гречанкой.
Марьям. Мой дед был чеченцем, я бельгийка, а мои дети будут американцами или канадцами. Если будут.
Появляется Франсуа в инвалидном кресле. Марьям встает, целует его в щеку.
Франсуа. Кто ето?
Марьям. (Франсуа.) Тоня, (Тоне.) это мой муж — Франсуа.
Тоня. (в некотором замешательстве) День добрый.
Франсуа протягивает руку Тоне, та неуверенно жмет ее.
Франсуа. Приятно знакомиться!
Марьям. Боюсь, нам пора. Еще увидимся. Я думаю.
Тоня. А твой муж тоже чече… бельгиец?
Франсуа. Oui.
Марьям. До свидания!
Тоня. Ага…
Марьям хватается за задние ручки инвалидного кресла и помогает своему мужу ехать.
Марьям. (Франсуа) Спина не болит?
Франсуа. Нет.
Марьям повязывает заново шарф мужу. Марьям увозит Франсуа. Тоня провожает их взглядом.
Тоня. (Некоторое время молча сидит на лавке, затем медленно достает свой смартфон и звонит) Привет!... Нет. Просто соскучилась... Скажи,... а если я заболею, ты меня не бросишь?... Нет, я не пила. Ответь! (долгая пауза) Да? Правда? Ты не врешь?... Честное слово?.. Нет, ты по-русски скажи!.. Ну пожааалуйста!.. А я?.. Я… Я тоже тебя не брошу!.. Честное слово!... Да-да я сейчас успокоюсь...(поспешно утирает слезы)… все, уже не плачу...
Занавес
Написано в 2018 году
