Гельголанд

Вася, Игорь и чайка встретились на немецком острове Гельголанд при странных обстоятельствах. 40-летние мужчины переживают экзистенциальный кризис и ощущают себя лишними в чужой стране. И хотя в душе они ненавидят друг друга, а их ценности и мечты кардинально отличаются, оба подводят горький итог жизни: «Всё проебал». Как Игорь и Вася будут решать свои проблемы и какую роль в их судьбах сыграет чайка — читайте в минималистичном рассказе Павла Миронова о двух одиночествах посреди экзотики северных ландшафтов.

1.

Мартовское утро. Над Гельголандом летит чайка. В ее черных глазах под грозно насупленными птичьими бровями отражается весь остров целиком: дюжина узких улочек, церковь, бетон старого порта и сталь новой гавани. Плоский маленький остров съежился под весенним ветром и ждет сезона. Улицы стоят пустыми, а кафе закрытыми. Из трех жутко дорогих гостиниц работает только одна: «Старый маяк». Чайка ложится на крыло, подставив брюхо очередному шквалу, и видит, как из гостиницы выходит тонкий человек со спортивной сумкой на плече. Втянув плешивую голову в плечи, человек идет на север, к большому пляжу. Он шагает против ветра и ему приходится сильно наклоняться и придерживать сумку рукой, чтобы та не улетела. Чайка находит удобный ветер и летит за человеком. Никого больше на улицах все равно нет. Кстати, человека этого зовут Игорь, а фамилия его Шевелев.

2.

Чайка не знает, что Игорю сорок с небольшим. Точнее, сорок семь. Он живет в Германии уже двадцать лет: работает консультантом в центре для переселенцев, женат на мускулистой и бодрой немке по имени Ингрид и недавно выдал замуж такую же мускулистую и бодрую дочку Ирму. У него машина с гибридным двигателем, почти полностью выплаченный кредит за дом в городке Зеезен и пара коллекционных кроссовок «Найк», в которых он ежедневно бегает вокруг городского кладбища. До этого четверга Игорь считал себя вполне счастливым и вполне состоявшимся человеком. Но в этот четверг ему пришлось отправиться на Гельголанд, и вот уже пять дней он несчастен и зол. Ему тут не нравится. Тут ему плохо. Он хочет домой. И он собирается уехать сегодня же. Как только попрощается с Васей и дождется парома. Игорь идет к пляжу и лицо его мрачно. «Ебучий ветер», — думает он.

3.

Чайка летит низко над водой. Брызги падают на ее тугие белые перья, но ветер и скорость сносят их. Пляж пуст и неделями нехоженый песок кажется темным зеркалом. В нем мутно белеет чайкин живот и мечутся клочья тумана. У рыжего утеса, опоясывающего пляж, сгрудились кресла-корзинки — плетеные ящики, в которых летом купальщики прячутся от солнца и ветра. Одно из кресел отбилось от стада: кто-то оттащил его к самой прибойной черте и теперь сидит там под опущенным тентом. Из-под отсыревшего сине-белого брезента то и дело вылетают облачка сигаретного дыма. Чайка садится на твердый песок. Она разглядывает человека в кабинке. Толстый и краснолицый, он занял почти все двухместное сидение. Седые его волосы стоят дыбом, а куртка засалена так, что даже чайка это замечает. Человек курит сигареты и пьет что-то из пузатой желтой бутылки. Он смотрит в море и не замечает чайки. Его зовут Вася, а фамилия его Снегирев.

4.

Чайка не знает, что Васе тоже сорок с небольшим. Он тоже давно живет в Германии и работает в том же центре для переселенцев, что и Игорь, только не консультантом, а системным администратором. Он сидит в маленькой серверной, пьет чай из икеевских кружек, смотрит каналы о военной истории и совсем ни с кем не разговаривает. Коллеги называют его медведем и побаиваются. Немецкого он почти не знает и учить не собирается. Германия и немцы ему не нравятся. На его балконе висит российский флаг, а каждое девятое мая еще и советский, подрагивающий от солдатских песен. При этом на родине он не был те же лет двадцать: некогда, да и дорого. Он копит деньги и отсылает их дочери в Рязань. Она заканчивает школу, собирается учиться в Германии, а Вася ждет ее. Точнее, ждал. Неделю тому назад из Рязани пришло известие о смерти 17-летней Насти Снегиревой. Она разбилась в аварии вместе со своей мамой, Васиной бывшей и единственной женой. Теперь Вася сидит в плетеном кресле и пьет австрийский ром. Он замечает чайку и щелкает в нее окурком. Чайка улетает, а Вася достает новую сигарету из пачки. «Ебучий туман», — думает он.

5.

Чайка негодует. Васин окурок чуть не обжег ей клюв. Она поднимается на скалами, пролетает над маяком в красно-белую полоску, обратно, к домам и улицам, но тут замечает Игоря. Он почти добрел до пляжа и сейчас проходит мимо огромной воронки, которую оставила тут авиабомба во время войны. Чайка снижается и слышит, как Игорь ругается. Он ругается на ветер и туман, потому что ему холодно и тоскливо. Он ругается на дорогой паром и поезда Дойче Бан, потому что ему не хочется оставаться на Гельголанде, но и домой не хочется. Он ругается на жену, на дочь, на начальника Отто, потому что отсюда, с Гельголанда, он впервые видит, какие они неприятные, как они не любят его и как он их не любит. Но больше всего он ругается на Васю, потому что если бы не Вася, Игорь на Гельголанд не попал бы никогда. Разве что в сезон. Отто сказал «Ты же тоже русский, Игорь. У Васи умерла дочь, он горюет. Помоги ему. Он впервые за двадцать лет взял отпуск и едет на Гельголанд. Он не едет на похороны, но едет на Гельголанд. Мне кажется, Игорь, он может захотеть навредить себе. Понимаешь?» И Игорь поехал, хотя никогда не любил Васю. Просто в Ганновере было место в большом центре для беженцев и Отто мог бы дать ему рекомендацию, если бы увидел, с какой готовностью Игорь помогает коллеге. Чайка садится на разбухшее от воды деревянное перильце и ждет, пока Игорь добредет до лесенки. Попрощаться и уехать. Попросить, чтоб Вася не рассказывал Отто о его бегстве. Пожелать чего-то. Лесенка ведет вниз, на пляж. «Ебучий ватник», — говорит Игорь и начинает спускаться.

6.

Чайка видит, как Игорь спускается вниз, к темному песку и застывшим пляжным кабинкам. Она видит, как из своей кабинки выбирается Вася. Он подходит к кромке прибоя и мочится в Северное море. Ветер переменился и треплет на ветру Васины седые волосы, его драную куртку и непрочную струйку мочи. Игорь идет к нему, прикрывая уши руками в флисовых перчатках. Чайка летит следом. Вася застегивает штаны и поворачивается. Он хмурится. Вася не любит Игоря за его немецкое произношение и повадки и знает, что тот не любит его. Сам бы Вася ни за что не взял Игоря с собой на Гельголанд. Но Игорь и не спрашивал: уже на вокзале подсел в купе, сказал что-то дежурно-сочувственное, сказал, что Отто просил за ним присмотреть, и уткнулся в телефон. Все пять дней они почти не виделись: Игорь сидел в гостинице, а Вася на пляже. Они встречались только за завтраком и проводили его в молчании. Они даже садились за разные столики и ели каждый свое: Игорь — мюсли с йогуртом и кофе, а Вася — сосиски с яйцами, булочки и чай с лимоном и порядочным глотком рома из плоской фляжки. Вася видит Игоря, и вся его ненависть, страх и боль, все, что он передумал за эти пять дней, выглядывают из его глаз и тоже смотрят на Игоря. Вася сжимает кулаки. «Ебучий фриц», — думает он и делает шаг навстречу.

7.

Чайка видит на песке что-то белое и на пробу клюет, но это всего лишь костяной кусочек, человеческий зуб. Разочарованная, чайка отходит от поваленной набок пляжной кабины, от разбитой бутылки из-под рома, от вспаханного каблуками и локтями пляжного пятачка. Игорь и Вася сидят рядом, прислонившись спиной к кабинке и ощупывают лица. У Игоря выбит зуб, а у Васи выдран огромный клок волос на макушке. У обоих синяки и слегка свернутые набок носы. Шмыгая ими, Вася и Игорь беседуют. Игорь рассказывает о том, что ему совсем не хочется возвращаться домой, потому что Вася прав, в общем-то: не стала ему Германия домом, хоть ты тресни. «Дома дом потерял, а новый не появился. Не нашел. Всё проебал», — кивает Игорь.

Вася рассказывает о том, что и ему домой не хочется, потому что Игорь тоже прав: полжизни просидел на чемоданах, ждал чего-то и не дождался. «Думал, она ко мне приедет, заживем. Готовился. А надо было… А, чего там. Всё проебал», — качает головой Вася. Вася достает фляжку. Непьющий Игорь долго кашляет, но не отказывается и от второго глотка. Не отказывается он и от сигареты. Они сидят на песке и смотрят на чайку, которая бродит у их ног, шевеля ракушки и водорослевые нити. Море несет туман мимо острова, холодная морось то и дело оглаживает их побитые и грустные лица.

8.

«Знаешь, — говорит Вася, — чего я вообще сюда поехал? У меня Настя на зоолога хотела учиться. В Ганновере, там университет есть, вот мы ее туда… Морских зверей любила. Китов особенно. Я ей говорил: „Приедешь, поедем на Гельголанд смотреть китов“. Вот я и приехал. Сказал себе: „увидишь кита и поезжай к ней в Рязань, расскажешь“. Хоть так. А тут ни хрена не видно! Пять дней жду — не видать ничего. Ее там уже похоронили, кому рассказывать? Решил так: если сегодня не приплывут, если этот туман ебучий не уйдет — вон туда залезу, на скалы вон те и всё, хорош». Игорь смотрит туда, куда смотрит Вася и видит отвесную рыжую стену в конце пляжа. Волны бьют о эту скалу и пена поднимается чуть ли не до самого верха. Там наверху устроено что-то вроде смотровой площадки с низким красно-белым заборчиком. Игорь принимает фляжку у Васи и делает еще один глоток. «Я с тобой», — говорит он Васе и встает на ноги. Он бросает в чайку камешком и та улетает.

8.

Чайка застыла. Ветер держит ее неподвижно, будто пришпиленной к серому небу, и чайке не по себе. Погода меняется, чувствует чайка. Она складывает крылья и падает вниз, к скалам. Там стоят эти двое, Игорь и Вася, жадные люди, которые не покупают жареную картошку с мороженым, не кормят чаек, а только говорят и дерутся. Сейчас они стоят почти на самом краю отвесной скалы. Они допивают ром и докуривают сигареты. Потом садятся и пишут по маленькой записке в Игоревом блокноте и прячут их в Игореву сумку. После этого они снова перелезают через красно-белый заборчик и встают на краю утеса. Ветер стихает, и волосы Васи перестают шевелиться. Они смотрят вниз и видят туман и морскую пену. «Щас, только поссу», — говорит Вася, и Игорь деликатно отворачивается. Вася расстегивает штаны и начинает мочиться в пропасть. И тут чайка видит, как в тумане появляется прореха. Солнце, невидимое уже много дней, роняет в нее несколько робких лучиков. Оно освещает рыжую скалу, грязные Васины ботинки и маленького черного краба, который почуял тепло и выглянул из своей щели. Чайка видит краба и радостно кричит. Она несется к скале и хватает его. «Ухбля!» — вскрикивает Вася и падает со скалы. Чайке до этого нет дела. Она перехватывает краба поудобнее и, не обращая внимания на щипки малюсеньких клешней, улетает прочь. Люди ей больше не интересны.

9.

Игорь подполз к краю пропасти на животе и заглянул вниз. Вася висел, ухватившись за острый красный камень, и хрипел: «Помоги!» Игорь, не подозревая в себе такой силы, втащил тяжеленного Васю наверх. Вася потерял оба ботинка и штаны. Трусы болтались на лодыжках, но тот еще долго не подтягивал их, а только ругался, плевался и шлепал себя по карманам куртки в поисках сигарет. «Вот бля», — сказал Вася наконец. Он подтянул трусы, хотел было закурить, но вместо этого хлопнул себя по бледной коленке и захохотал. Засмеялся и Игорь, сначала тихонько, а потом все громче и веселее. Через минуту оба верещали и катались от смеха на самом краю обрыва, залитого теплым весенним солнцем. Солнце это разгоралось все ярче и ярче, и там за клочьями тумана, пока еще невидимые с Гельголанда, поднимали ему навстречу свои синие спины киты и спешил к острову паром из Куксхафена.