Один из многих
– Нет, вы послушайте! Послушайте! Я вам говорю, мы лишь одни из многих! Послушайте! Наш мир – лишь один из многих. Меня за эти мои убеждения травили при царском режиме, за них же – при этом. Никакая власть не может терпеть моих формул! Послушайте!
– Наа все воля Господа…
– Послушайте! Наш мир – лишь один из многих.
– А рай и ад одны и тэ же? Илы их тожэ много?
– Так их нету! Поймите!
Заскрипел ржавый засов, тяжелая дверь медленно отворилась. В тесную темную келью хлынул поток свежего северного воздуха и слабого утреннего света. Прозвучала фамилия и номер заключенного.
Человек в рваной и грязной рясе встал и, шатаясь, вышел из своей камеры, заложив по лагерной привычке руки за спину. Его сокамерник прокричал ему в след своим дрожащим полубезумным голосом: «Мы лишь одни из многих!».
На улицу его вывели два конвоира, один – старый, в засаленной гимнастерке, с усами, как у Буденного, другой – совсем молодой в новехонькой форме; видимо, его только перевели на остров с материка. Они шли медленно. Мимо них буквально пробежал начальник лагеря со своей свитой, не замечая идущую навстречу тройку. До заключенного долетели лишь обрывки фраз начальника: «Эксперимент… музей нужно сделать…».
Его вели вдоль старинной белокаменной стены. На ней через каждые несколько метров красной краской были написаны лозунги, а на одной из башен висел портрет вождя с козлиной бородкой и в пенсне, под этим образом была надпись: «Теория естественного отбора учит, что в борьбе побеждает наиболее приспособленный. Это не значит: ни лучший, ни сильнейший, ни совершеннейший,— только приспособленный». Человек в рясе вспомнил, что в семинарии увлекался Дарвином, даже чуть не бросил учебу из-за этого. «Что бы со мной было бы?» – спросил он себя в очередной раз.
Они дошли до ямы. Заключенный остановился на ее краю. Он услышал, как за его спиной конвоиры передергивают затворы трехлинеек. В этот момент в его голове промелькнула вся жизнь: детство, ненавистный отец, любимая мать, семинария, несчастная любовь, сан, первый приход, революция, второй приход, ссылка, третий приход, арест, С.Л.О.Н. И вот она – яма! На ее дне в три слоя лежали его бывшие товарищи по лагерю.
– А можна послэднэе жилание? – спросил зэк с сильным грузинским акцентом.
– Ты че, охуел, Джугашвили? – прокричал "Буденный".
– Покурыть би мнэ… – ответил он и достал из внутреннего кармана самодельную трубку.
– Конешно! – ответил конвоир.
В этот момент раздались выстрелы.
Его красная кровь стала частью Белого моря.
